– Нормально идут дела, – Валера аж прихлопнул ладонями. Ну ещё бы, теперь он летал на вертушках столько, сколько хотел и никто ему и слова не мог сказать. Гениальный пилот и этим всё сказано. Он уже освоил все фигуры, которые возможно выполнить на этих, достаточно простых, аппаратах. Даже посадку в режиме авторотации, когда двигатель не работает, а винт вращается от потока набегающего воздуха, выполнил. Хорошо хоть с небольшой высоты и поэтому вертолёт пострадал не сильно, а пилот отделался парой синяков. Правда ему пришлось выслушать в свой адрес от меня отборных матюков, а некоторые он даже попросил ему записать, чтобы потом выучить, – Людей, правда, не хватает. Сёмка там со своими техниками совсем зашивается. Похудел аж весь. И ведь не оторвёшь его от работы. Не загоняли бы в общежитие и в столовую в приказном порядке, так он бы так в ангаре и ночевал без всякой еды.
– Как раз людей я вам с Семёном дам. Правда всего на десять дней, зато использовать их можете хоть круглосуточно. Бери вот этих сизых голубей, – я кивнул на стоящих, – и загружай их по полной. И спаси вас Бог, – я повысил голос, глядя при этом на Володю Ярославского, – если я приеду туда в любое время дня и ночи и не увижу вас четверых в технических комбинезонах, выполняющих порученную работу. В свободное время, если оно у вас по какому-то недоразумению появится, вас обеспечат соответствующей литературой для изучения. На эти десять дней вы поступаете в распоряжение товарища Безумнова. Валерий Павлович вас отвезёт и представит вашему новому начальнику. Запомните, он вам папа, мама и СовНарКом в одном лице. Жить и питаться будете по месту выполнения работ. К исполнению приказа приступить! Забирай, Валер, этих лишенцев и загрузи работой по полной.
Все четверо синхронно повернулись кругом и чуть ли не строевым шагом покинули кабинет. Чкалов посмотрел на этот цирк, усмехнулся и последовал за ними.
Через неделю я смог выбраться в Стаханово. Картина, представшая передо мной, была достойна кисти художника…или пера поэта. или…в общем это надо было видеть. Вся четвёрка "мушкетёров" в замасленных технических комбинезонах сидела на земле и что-то тщательно записывала в лежащие на коленях тетради, а перед ними, расстегнув свой абсолютно чистый комбез чуть ли не до пояса, так, чтобы видна была сияющая медаль на гимнастёрке без знаков различия, с важным видом прохаживался Семён и что-то явно диктовал. Слушатели внимали ему как пророку. Увидев меня, Сёмка скомандовал "Смирно!" и подойдя шагом, который при некоторой фантазии можно было назвать строевым, отрапортовал;