– А что с Татьяной? Где она? – судьба сестры волновала Николая больше чем своя.
– Мы её пока у моей родственницы, Алии Гарифуллиной спрятали. Там пятеро дочерей, так что и не заметно, что одна прибавилась. Зимин приказал её разыскать и к нему доставить. Ну мы и ищем. Ищем, ищем, да всё найти не можем. Видимо так и не найдём, – Ринат чуть слышно засмеялся, – Ваша сестра ещё велела передать, что часы, вы знаете какие, в надёжном месте. Сказала, что без этого вы мне не поверите. И ещё; как ваш гость очнётся, то пусть и дальше лежит и виду не подаёт, что в себя пришёл. Зимин его насмерть забьёт. Документы на вас он никакие не оформлял, так что вас, вроде как, тут и нет, на свободе вы и никто вас не арестовывал. А сейчас держите пайку и кушайте. Здесь на троих вам щец наваристый и каша.
– Ты б, мил человек, табачку принёс, – взмолился Фёдор, который страдал без курева.
– Нельзя, Фёдор Тимофеевич, – проникновенно сказал Ринат, – Не дай Аллах этот шайтан Зимин унюхает запах табака и всем тогда плохо будет. Всё дело можем загубить.
– Эх, – горестно вздохнул Фёдор, – ладно уж, потерплю.
В узелке оказался большой пирог с рыбой и круг жареной колбасы. Ничего вкуснее в своей жизни я не ел. После сытного обеда я почувствовал прилив сил. Молодой организм восстанавливался быстро.
Моё истинное состояние удалось продержать в тайне ещё пять дней. Все эти дни Фёдора и Николая выводили на допросы и пару раз даже ночью. После них они возвращались в камеру с кровопотёками на лице, чуть держась на ногах. Особенно тяжело было Фёдору, который без своего костыля и так передвигался с трудом. И вот, по прошествии пяти дней с того момента, как я пришёл в сознание, настала и моя очередь. Кто и когда нас сдал, мы так и не узнали. Просто утром за мной пришли аж трое надзирателей, приказали завести руки за спину и повели наверх в один из кабинетов.
За столом, по барски откинувшись на спинку стула, сидел сам Зимин.
– Что, падаль, допрыгался? – он аж потёр ладони, от предвкушения мести, – теперь пожалеешь, что на свет появился.
Прилетевший откуда-то сбоку удар в корпус я едва не пропустил, в последний момент чуть уклонившись. Но всё равно припечатали мне не слабо и я сложился пополам, рухнув на колени. Через мгновение перед глазами появились носки до зеркального блеска начищенных сапог. Зимин наклонился и за волосы повернул мою голову лицом к себе.
– Ты, сука, сапоги мои вылизывать будешь, умоляя о пощаде. Ты у меня подпишешь всё, что я тебе велю. Ты, гнида, сознаешься, что являешься агентом японской разведки и готовишь со своими подельничками покушение на товарища Сталина, – он резким движением оттолкнул меня, – Сейчас тебя обработают как следует, а потом ты будешь как шёлковый.