Камов с головой ушёл в вертолёты соосной схемы. Из опытного цеха уже готовился выйти на испытания первый образец его машины Ка-2. Вертолёт сразу предполагалось оснастить поплавками для посадки на воду. Прицел Камов делал именно на вертолёты морского базирования, тем более что флот уже заинтересовался винтокрылыми машинами. Нарком ВМФ Кузнецов уже дал команду переоборудовать один из сухогрузов под корабль-носитель вертолётов.
Сергей Королёв тоже не сидел сложа руки, занимаясь усовершенствованием ракет для РСЗО. Так же ему было дано задание правительства создать ракету, способную пролететь не менее 3-х тысяч километров. Инженерный состав у него в КБ собрался сильный. Почти такой же, как и в моей истории, но несколько позднее. Валентин Глушко[78], Владимир Челомей[79], Николай Пилюгин[80] работали над будущим ракетным щитом, а, в перспективе не столь отдалённой, и над ракетно-космической техникой.
После разговора со Сталиным о перспективах ракетно-космической техники было принято решение раскрыть мою личность перед Королёвым. Для этого его вызвали в Кремль и в кабинете Сталина, в присутствии Берии, я рассказал Сергею Павловичу свою историю. Но перед этим Сталин сказал;
– Есть мнение, товарищ Королёв, что вас необходимо ознакомить с информацией особой государственной важности. Эта информация касается ваших разработок. После всего того, что вы услышите здесь, ваша жизнь, как порой у нас выражается товарищ Шершнёв, уже не будет прежней. Хочу сразу вас предупредить, что подписок с вас никто никаких брать не будет. В случае разглашения или хотя бы намёка на то, что вы услышите здесь, санкция будет только одна – высшая мера. Не будет ни ареста, ни суда, ничего. Подумайте, готовы ли вы к такой ответственности? Сейчас вы ещё можете отказаться и продолжите заниматься своей работой. Согласившись, вы перейдёте, как опять-таки говорит наш Михаил Андреевич, на новый уровень. А там открываются по настоящему огромные перспективы, – Произнеся эту речь Сталин внимательно посмотрел на Королёва. Видно было, что тот заметно побледнел.
– Я согласен, товарищ Сталин, – Королёв всё же справился с собой.
– Ну что же, Сергей Павлович, – Сталин как-то по отечески улыбнулся, – добро пожаловать в узкий круг избранных. А сейчас внимательно послушайте Михаила Андреевича и знайте, что всё, что он скажет, это чистая правда. Во всяком случае повода не доверять ему у нас нет. Приступайте, товарищ Шершнёв.
Понятно, что то, о чём надо и не надо говорить мы обсудили заранее, но и сказанного мной хватило для того, чтобы Королёв буквально впал в ступор. Оживился он лишь тогда, когда я начал рассказывать об освоении космоса. Тут в его глазах появился какой-то, я бы даже сказал, одержимый огонь.