Мангустенка ночь застанет в палианде, среди множества ночных цветов. Их внезапный свет испугает его и он помчится, не разбирая дороги, и огромный папоротниковый лев распахнет перед ним трехзубую пасть, но не успеет полакомиться — уж слишком быстро метнется вбок мангустенок.
Лошади в ту ночь потеряют своего вожака. Сначала они будут бежать от стаи санпавлов, мохнатых полуволков-полуящеров с благообразными длиннобородыми физиономиями, и одна кобылица отстанет. Вожак, конь шоколадной масти с мощным крупом и толстыми бабками, обеспокоенно всхрапнет и станет звать ее, и она отзовется, жалобно, печально, почти без страха, но в следующий же момент тонко закричит от ужаса, потом крик ее оборвется и послышится басовитое «а-га-га» санпалов.
Подобранный, худой, быстрый как насекомое, яшмовый панаола прыгнет на мангустенка и ударит лапой, но схватить не успеет — на него самого уже бросится электрическая свинья. Она бросится беззвучно, с подветренной стороны, до нападения она ничем не выдаст себя, только искры будут пробегать по ее длинной шерсти, но панаола успеет почуять опасность, он выставит когти, нырнет под ее страшные бивни и вцепится в жесткое хрипящее горло.
Они убьют друг друга в конце концов, но еще до этого мангустенок придет в себя и убежит. Он наткнется на чью-то нору и уже соберется спрятаться в ней, как вдруг оттуда послышится чей-то испуганный писк. Рискованно занимать чужие норы, однако сверху кто-то будет продираться к нему, с треском распихивая потолочные листья. Тогда он пересилит себя, бросится в нору, незнакомый запах обдаст его и кто-то злобно зафыркает.
Когда при свете цветов и вторая кобылица попадется в зубы санпавлам, вожак не выдержит, повернет табун и поскачет на помощь. Но каурый помчится ему наперерез, ударит крупом и свалит его, и сам возглавит табун, и в первый миг табун не заметит подмены. Зверю, упавшему во время темной охоты, уже не встать. Пигон обовьет его задние ноги, дикая кошка с визгом упадет на голову. Вожак выпучит глаза и забьется, но это будет уже агония.
Если солнце Оэо падает быстро, оно еще может появиться над горизонтом — на десять минут, на пятнадцать, на полчаса, на целый день — как повезет. Виктор вспомнит об этом и, глядя мимо Паулы, будет с нетерпением ждать восхода. Ему будет не до нее, пусть даже она и не привидение, пусть, самое главное тогда будет — не упустить кратковременной передышки. Тогда нападения можно будет не опасаться, зверье замрет, закроет глаза и осторожно поползет к палиандам. Может быть, первый раз в жизни Виктор испытает настоящий страх.