Директор и не думал волноваться! Будь он трижды артист — игру я бы заметил, но он действительно был спокоен. Как катафалк. Ему все равно, кто я и зачем, а это могло означать только одно — за ним стоит реальная сила. Либо армия, либо курия. Не исключено, что и то, и другое.
Перебор бумаг, опрос воспитателей и охранников ни к чему не привел. На мои расспросы, каким образом и почему удрал Пит, воспитатели пускались в рассуждения о сложной и тонкой психологии подростка-делинквента, а охранники с унылым однообразием жаловались на нехватку рук, за всеми не уследишь, работы по уши, а как ни приучай — удава вместо галстука не повяжешь. Охранник Пупер, например, заявил, что плюнет на школу и уедет в Долину, телохранителем, потому как деньги ерундовые, а подростки хоть с виду тихие, но от них всего можно ожидать, с оружием балуются, контроль контролем, а как дадут из четырехствольного, так все брюхом вверх и лягут…
Судя по всему, Пупер не разделял взглядов директора на методы сублимации. Полагаю, что он и слова такого не знал.
О выпускниках я пока не заикался, не торопясь ворошить осиное гнездо. Не нравилось мне здесь, и что-то фальшивое мерещилось во всем. Так вроде школа как школа, а зайдешь за фасад — и обнаружится, что это огромная декорация с пыльной мешковиной и трухлявыми подпорками сзади…
Я насторожился. По коридору кто-то шел, один, особенно не таясь. Шаги затихли у моей комнаты. За дверью потоптались и постучали. Плохо! Если бы сейчас ворвалось несколько молодчиков с кастетами или даже пукалками — я бы знал, что делать. Но когда вежливо стучат, значит, дело безнадежно!
В дверь еще раз стукнули, и темная фигура, возникшая в проеме, спросила голосом директора:
— Вы спите?
Идиотский вопрос. Я приподнялся на локте, пружины тонко скрипнули.
— Мне ненадолго, — сказал директор и вошел.
Выключатель находился у изголовья. При верхнем свете директор выглядел представительно: крупная фигура, высокий лоб, слегка опущенные уголками вниз усы и подозрительно спокойные глаза.
Пока я натягивал брюки, он молча сидел у стола, внимательно разглядывая свои ногти. В моей практике ночные визиты кончались обычно тем, что на десерт собеседник пытался меня кокнуть либо подкупить. Впрочем, если директор вдруг кинется выкручивать мне руки, я не поверю своим глазам. Не к лицу! Это дело Лысого или даже Пупера, а то есть у них еще такой, физиономия — вылитый Баквивисектор.
— Надеюсь, — произнес наконец директор, — у вас все в порядке?
— Разумеется, — улыбнулся я, хотя мне стоило больших трудов не послать его к черту, — дело почти формальное. Не хотелось впутывать департамент просвещения, хотя, — здесь я еще раз улыбнулся, — мы воспользовались их вывеской. Ваши парни не ангелы, Джеджер тоже, знаете ли…