— Да вы что, охренели что ли совсем, — вскинувшись и с трудом сглатывая застрявший в горле комок, возмутился я, но лопатообразные руки Добрыни опять прижали меня к земле, и Калян завершил свое чёрное дело, размазав отвратную массу по всему боку.
— А что нам делать? Ты здесь походную алхимическую лабораторию видишь? Я вот тоже нет, приходится выкручиваться.
— Если после этого вашего лечения, при следующей моей встрече с Яринкой у меня вдруг какой-нибудь герпес обнаружиться, вам лучше будет самим повеситься, — предупредил я их, обессилено откидываясь на землю. — А кто там все долбит? Неужели наши дятлы сюда смогли пробиться?
— Не, это Олдриг, отламывает наге когти, вместе с пальцами, хочет кинжалов из них наделать: хоть какое-то оружие. Надо только будет из глины рукояти к когтям приделать и бинтами их обмотать, чтобы после заморозки из рук не выскальзывали.
— Мне тоже нужно нормальное оружие, — я скривился от резкой боли в боку, — что-то ближний бой мне не очень понравился. А так же, — я проверил край когтя на остроту, — мне нужна твоя одежда и мотоцикл.
— Чего? Ты бредишь, что ли?
— Нет, на держи, — я протянул ему коготь назад, — мне твои волосы нужны.
— Чего?
— Чего, чего, сбривай свои патлы, говорю, а ты Калян, принеси мне пяток сороконожек, оружие делать будем. Э,э, какого хрена?! Убери свои грабли с моего лба, нету у меня никакого жара! И я не в бреду! И сам ты чокнутый! Неси сороконожек, говорю, пока они все не оттаяли и по норам не разбежались! А ты на меня, что так смотришь? Брей голову давай, зря что ли ты такие локоны длинные растил? Девушки, а вы берите и веревки из них вейте, три штуки одинаковой длины. На концы по глиняному шару приделаем и будет у вас боло, чтобы всякую шуструю нежить стреноживать. А вот и Калян вернулся. Чего ты мне этими уродинами в лицо тычешь? Да я просил, но давай-ка вспомним, кто у нас такой рукастый, кто в прошлый раз из трех сороконожек целого Змея Горыныча связал? Нет, нового питомца создавать не нужно, просто свяжи их покрепче в одну длинную колбасу и все. Уф! — Бок снова резанула острая боль, — устал я что-то: всё сам, всё сам, ничего-то вы без меня не можете, — укоряюще пробормотал я, откидываясь на травянистый коврик. — Как доделаете, разбудите меня, а я пока покемарю пять минуток.
Никакие сны мне в этот раз не снились, привиделся только старый орк, левитирующий над землей в позе лотоса в середине походного шатра, и меня тут же разбудили.
Калян связал из сороконожек двухметровую колбасу и теперь смотрел на меня вопрошающе. Я с пессимизмом посмотрел на творение его рук, огляделся, отобрал у криво обритого эльфа коготь наги и подошел к Каляну. Колбаса в его руках извивалась, а крайняя, единственная оставшаяся со свободной пастью сороконожка, злобно скалила на меня свои клыки. Я схватил ее за горло и запихал ей в пасть коготь наги острием наружу, до полного выпучивания всех ее девяти глазок, удовлетворенно махнул головой и приказал Каляну: