Но именно тогда отменяются клишированные устойчивые значения текста, и на первый план выходит пересотворяющее мир приключение.
Именно тогда евангельское описание бури на море со всеми сопутствующими ему смыслами, попав на страницы романа об Амадисе, утрачивает свои привычные значения и под читательским взором — а это взор человека другой эпохи — наделяется другим смыслом. И это тот смысл, каковой имеет у себя в голове читатель, с недавних пор частный человек с иной перспективой в уме[10]. Этому человеку, особенно после открытия в 1492 г. Америки, мир окончательно представляется terra incognita и приключения в неведомом пространстве делаются потрясающе интересны.
Роман обречен на бессмертие. Да, конечно, — мы уже говорили — приключения, творя мир наново, увлекают читателя. Со временем, однако, то, как описано приключение, станет интересовать читателя, набравшегося опыта о мире, — он ведь снова сделается известным — больше, чем само событие. Не кто украл шкатулку с бриллиантами, а какова она, шкатулка, и каковы в ней бриллианты, и, главное, каков душевный мир вора, укравшего шкатулку с бриллиантами. Ведь всякое начало есть начало конца.
В предчувствии плутовского романа
Когда в середине 16 века все читатели Испании и Португалии погрузились в рыцарские романы, а, погрузившись, вместе с их персонажами взмыли в сказочные облака, в городе Бургосе, местах, в которых протекала деятельность славного Сида Кампеадора, вышла маленькая книжечка, с исключительной дерзостью попытавшаяся этот заоблачный полет прервать и промыть глаза забывшемуся в грезах читателю.
Книжечка представляла собой простодушную по тону и бесхитростную по содержанию повесть анонимного автора, в которой на обозрение публики выставлялись не подвиги благородных рыцарей, свершенные во имя прекрасных дам, а жизненные университеты ничем не примечательного, но сметливого мальчишки. Простодушие и бесхитростность, впрочем, были мнимыми — автор, пожелавший остаться неузнанным, оказался на редкость умелым и профессиональным литератором. И делал он вещь редкостную: повествовал про обыкновенную жизнь от имени обыкновенного человека. Необыкновенными были только грациозность, с которой он это делал, и неизменно сопутствующее автору чувство меры.
Повестушка, вышедшая в бургосской типографии в 1554 г.[11], а чуть позже и в некоторых других городах, называлась «Жизнь Ласарильо с Тормеса, его невзгоды и злоключения». Непривычным в этом тексте было все: уже сам выбор на роль главного героя мыкающего горе побирушки и слуги разных господ, чья заурядная судьба становится объектом повествования, казалось, бросал рыцарскую перчатку в забрало всем рыцарским романам вместе взятым, избирая тему в приличном обществе едва ли не зазорную.