Возглавляет Касталию Педагогический Совет и Магистр Игры — человек, который играет лучше всех и оттого руководит всеми играми, человек душевно и духовно способный возглавлять Игру, да и вообще просто толковый администратор. Однако прежде чем разбирать игру по Гессе, следует все же попытаться припомнить, что говорили вообще об игре и играх умные люди, считавшие, что такая веселая вещь, как игра, это куда как серьезно.
По Аристотелю, игра это деятельность, которая имеет цель в себе самой. Игра с целью выиграть деньги — игра не настоящая, но эксплуатация, использование игры с побочными для нее самой целями. Правильно играют дети — бескорыстно. Когда говорят «настоящий игрок», имеют в виду человека, который играет ради самого процесса. Игра принципиально бесполезна, если иметь в виду какую-то инструментальную цель. Обратите внимание на бескорыстные и незаинтересованные игры детей, в своих играх дети делают наиболее адекватную заявку на становление личности и развитие способностей (именно поэтому важно много играть и не заводными механическими игрушками, которые предопределяют процесс игры за ребенка).
И вот касталийцы играют, священнодействуя, переводя все феномены мировой культуры на некое эсперанто. Причем, как пишет Гессе, поначалу игра была не более чем остроумным упражнением для памяти и комбинационных способностей и пользовалась популярностью у студентов-музыкантов, а позже была перенята математиками. Перейдя из музыкальных семинаров в математические, игра развилась настолько, что смогла выражать особыми знаками и сокращениями математические и астрономические процессы. Позже ее подхватила биология и филология, это была дисциплина ума — игра предполагала знание математики и аристотелевской логики. Так постепенно игры отдельных наук превратились в особый эзотерический язык знаков и формул, которыми можно обозначить все явления духовной культуры и разыгрывать их в связи с их внутренней значимостью, погружаясь в сопоставления и устраивая перекличку.
Мы с вами еще, надеюсь, будем говорить о Набокове, а сейчас только отмечу, что набоковский гроссмейстер Лужин как раз принципиально не касталиец, ибо он воплощает кривое, не гармоничное, а ущербное гипертрофированное развитие каких-то одних способностей за счет других (и такова романтическая трактовка гения). Между тем у Гессе, если игра получается, то в процессе ее рождается гармония, а гармоничное развитие — это равномерное развитие. Игра, в которой проигрываются образы и символы мировой культуры, — своеобразный сеанс психоанализа, «проговаривания» и обдумывания себя, без чего не рождается личность. Игра это единственная область — это очень важно — где существует свобода, где вы свободный человек, ибо у вас нет никакой внешней цели, вы играете ни для чего: ни для получения денег, ни для сдачи экзамена, ни для выгоды, ни для папы и мамы… и т. д. Нет этого ужасного слова «ДЛЯ» и все. Но вы скажете, какая же свобода, если играть нужно по правилам? Игр без правил не бывает. И все же это свобода выбора и интерпретации правил, у всех игр, например, карточных, есть правила, но все игры разные… и в этом свобода, хотя бы в России-матушке и считали, что свобода это отсутствие правил, «воля». Но когда европеец, естественно, думающий европеец, говорит «свобода», он имеет в виду не то, что, русский, когда он говорит «воля». Свобода для Канта — это перемочь себя, хотя бы ты и был смертельно болен, и встать, если в твой дом вошел гость. Кант говорит, что искусство это и есть свободная игра душевных способностей, а красота — целесообразность без цели. А еще можно сказать, что в игре настраиваешься на истину, и нужно не пропустить мига, когда при расстановке и передвижении фигур и вообще каком-то раскладе обнаруживается подлинное обстояние дел, является истина — истина почему-то всегда очевидна, нам вдруг раскрывается то, что греки называли «алетейя». И все правила игры нацелены как раз на то, чтобы она возникла.