В неимоверном количестве читались доклады, которые, как выражается Гессе, «бандиты духовного поприща» предлагали читателям и слушателям, перетряхивая какое-то количество модных слов, как игральные кости в стакане (как сейчас: трансгрессия, Деррида, Лакан, деконструкция), слушатели цеплялись за слова, утратившие свое значение, читались доклады о писателях, которых никто никогда не читал и читать не собирался, — это была ужасная девальвация слова. Это была эпоха, в которую люди предпочитали плыть по течению, не силясь перерасти самих себя. Триумфальная дорога псевдоинтеллигенции. И если продолжить эту характеристику при помощи другого писателя и мыслителя, я имею в виду Ортегу, это была та самая культура, которая нынче именуется «массовой», — для нее характерны беспрепятственный рост жизненных запросов и безудержная экспансия потребностей, а также врожденная неблагодарность ко всему, что облегчило нам жизнь. «Массовый человек» — это большой избалованный ребенок, глупец пожизненно и прочно, глупца ведь из его глупости выманить не удается — он некоторым образом герметичен. Тирания интеллектуальной пошлости в общественной жизни — характернейшая и самобытнейшая черта современности. Посредственность утверждает пошлость как право и право на пошлость. (Именно за это ненавидел Набоков фрейдистский дискурс.) У такого человека — и это самое ужасное — незыблемые представления обо всем, и оттого он не может слышать и слушать. Ортега говорит, что это эпоха самодовольных недорослей. Мерой культуры служит четкость установлений, а когда нет внешней и внутренней законности, начинается «натиск леса».
Вот так замечательно обстояли дела в духовном мире, если можно его так назвать, в ту фельетонную (фельетонную и оттого, что она более всего читала фельетонную литературу, и оттого, что вся она сама была посмешищем) эпоху, когда началось постепенное осознание нужды во внутреннем законе, внутреннем порядке, дисциплине и внутренней форме изнутри, той форме, что скрепляет нас не внешним ритуалом, но, произрастая изнутри, дает — столь нечастое в нашем отечестве — не чванство, не самодовольство, но достоинство, умение держать дистанцию, не потворствуя возбужденным и раздраженным рефлексам. Вот тогда началось движение в сторону того, что Гессе называет «игрой».
Вот этим выращиванием неких достоинства и благородства внутри нас, которое формируется в процессе овладения навыками Игры, и занимаются в монашеском эзотерическом ордене, в братстве и таинственном союзе людей, объединившихся во имя Игры и мужающих в процессе овладения мастерством. Вот мужание в процессе овладения игрой и есть выращивание в себе внутреннего закона.