Олдос Хаксли и его роман о свинцовых снах человечества (1894–1963)
«Мы никогда не живем настоящим. Мы ожидаем будущего и торопим его, словно оно опаздывает, или вспоминаем прошедшее и стремимся удержать его, словно оно уходит слишком быстро. Мы настолько неразумны, что блуждаем во временах, которые нам не принадлежат, не думая о том, единственном, которое наше, мы настолько суетны, что мечтаем о тех временах, которых нет, и бездумно упускаем единственное, которое существует. Пусть каждый исследует свои мысли: окажется, что они целиком заняты или прошедшим или будущим. О настоящем мы или не думаем или думаем только для того, чтобы выяснить, как устроить будущее. Настоящее никогда не составляет нашей цели… Итак, мы никогда не живем, но всегда только надеемся жить» (Из «Мыслей» Паскаля)
А вот и другой, более недавний пример соображений на ту же тему: «Господа, если к правде святой мир дорогу найти не сумеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой» (Беранже).
Вопрос, который предстоит сегодня выяснять, честь или бесчестие безумцу, навевающему человечеству золотые сны, и как давно это человечество принялось грезить о молочных реках в кисельных берегах.
Оказалось, давно: с времен незапамятных были сказки о землях, в которых царит вечная весна, нет болезней, старости и зла, зато есть достаток. Вспомните землю обетованную в Библии, Золотой век у Гесиода, Государство Платона и т. д. Таковы немецкая Шлараффия, английская страна Кокейн, французская Кокань, американский рай бедняков и т. д. Древний миф о земном рае и его обитателях, живших в сказочные времена до начала истории, хилиастические учения о грядущем тысячелетнем царстве, об обетованных землях и островах счастья, которые за океанами… Доказано, кстати, что дикари, которые по представлениям западного человека, жили в раю, того не ведали, а думали вполне как западные христиане, что они пребывают в некоем «падшем» состоянии по сравнению со сказочно счастливым положением дел в прошлом. Ведь, например, в африканских мифах тоже есть свое прошлое, и это прошлое описывается так: в те дни люди ничего не знали о смерти, понимали язык зверей, жили с ними в мире, вообще не работали, а пища всегда была под рукой, а потом этот период закончился, и мир стал таким, каким стал…
Это представление есть у всех народов.
В христианстве ностальгия Золотого века усиливается, преображаясь в страстное желание Рая. Уже сам Восток, на который молятся, ассоциируется с темой Рая. Еще раньше Сократ говорил своим ученикам, что персидские сады называются «парадизами» (огороженное место). Но что такое монастырские сады, если не окружающий монаха земной рай? Вообще, по Аверинцеву, в христианской иконографии, литературе и фольклоре тема «рая» разрабатывается по трем направлениям: рай предстает как небесные ярусы, населенные ангелами; как город, новозаветный Небесный Иерусалим; рай как сад — ветхозаветный Эдем.