Прибыв в Неаполь, на вокзале возьму такси и отправлюсь прямиком к Кирпичу в офис, подожду, пока он меня примет. Он спросит, что стряслось, если я пришел к нему без договоренности, а я отвечу, что готов заплатить кучу денег, чтобы избавиться от человека, вознамерившегося разрушить мою семью.
Кирпич задумчиво посмотрит на меня, убедится, что я в своем уме, и, настойчиво обо всем расспросив и смирившись с тем, что я жажду смерти Вольфанго Патане, расскажет о возможных последствиях и предупредит о подстерегающих рисках: если этот труп однажды обнаружится, то наша дружба и все дела, которые мы вместе проворачивали, ничем мне не помогут. А я ему отвечу: договорились, сделай все, что нужно, последствия меня не волнуют.
Хорошо, заметано, согласится он, и мы пожмем друг другу руки. Завтра, самое позднее – послезавтра дело будет сделано, и кто-то из его парней мне об этом сообщит.
Спасибо, друг мой, скажу я, вернусь домой к жене, и тем вечером мы сходим куда-нибудь поужинать жареной пиццей, например в «Де Фильоле».
Все сложилось точно так, как я и задумал.
Лишь одну деталь я упустил из виду, ключевую для моего плана. Именно по этой причине я и нахожусь сейчас здесь, а ты вот-вот начнешь рыть мне могилу.
Узник
Часть вторая
2010–2014
Прошлое никогда не повторяется: раз – и его больше нет.
Никола Кьяромонте
– Мне и в голову не пришло, что после этого звонка Вольфанго Патане может сохранить чек. Вероятно, хотел дождаться возвращения Ребекки и показать ей, – сказал Эдуардо. Он облокотился на деревянный стол и скрестил руки. – Проблема в том, что он убрал чек в левый карман брюк. И он был в них же два дня спустя, когда двое молодчиков Кирпича похитили его из подземного гаража и задушили.
Лео подлил ему вина в бокал.
– К сожалению, добросовестные киллеры старой закалки остались в прошлом, когда компания «Каламаро 3000» превратилась в уважаемую транснациональную корпорацию. – Эдуардо залпом осушил бокал. – И эти бездари забыли проверить его карманы перед тем, как выбросить труп на окраине города.
Весь вечер, с самого приезда Эдуардо на ферму, Американец пытался его напоить. Он был всего лишь скромным деревенским могильщиком и не знал, как еще можно облегчить участь приговоренного к смерти. Пока тянулись часы, которые отделяли моего отца от смертоносной пули, Лео выступал в роли исповедника.
– Я сожалею лишь об одном, – наконец, сказал Эдуардо.
– О чем?
– Утром я пообещал жене вернуться к ужину, зная, что не сдержу слово.
– И почему ты переживаешь?
Эдуардо помрачнел.
– Мы всю жизнь прожили вместе, и это было наше последнее прощание. Я не должен был ей лгать.