Я дождался окончания конференции, зрители потянулись в зону фуршета. Вольфанго Патане встретил меня с застывшей на лице глупой улыбкой.
– Это вам, – сказал я, протянув ему чек.
Мерзавец непонимающе на него уставился.
– И что я должен с этим сделать? – спросил он с высокомерным видом.
– Обналичить. И хорошенько повеселиться.
Он увидел цифру и изумленно посмотрел на меня. – Они ваши, – продолжил я, – если вы согласитесь навсегда исчезнуть из жизни Ребекки.
– Ничего не понимаю, – пролепетал он, став вдруг каким-то кротким. – При чем тут Ребекка? Кто вы?
– Можете считать этот подарок мирным способом уладить дело, – ответил я. – Пожалуйста, подумайте над моим предложением. Уговор останется в силе, если никто не узнает о нашей встрече.
Я протянул свою визитку и ушел, оставив его теряться в догадках. Из Палаццо Медзанотте я вышел в состоянии эйфории, Милан еще никогда не казался мне столь прекрасным. Весенний воздух опьянял, памятник Среднему пальцу идеально гармонировал с моим настроением. При мысли о том, что я купил этого человека, что сумел назначить верную цену его одержимости, у меня отлегло от сердца.
Сияя от радости, я направился в сторону дома и решил как можно скорее вернуться в Неаполь. Но сначала я зашел за подарком близнецам. Сын встретил меня улыбкой, какой я у него давно не видел, и сообщил, что уговорил Ребекку съездить на море.
– По-моему, это прекрасная идея – сменить обстановку, – поддержал я его.
Когда я проснулся на следующее утро, они уже уехали. Я неспешно побрился, выпил кофе и попрощался с Дориной. Море пойдет ему на пользу, море все лечит.
Телефон зазвонил, когда таксист выписывал мне квитанцию. Это был Вольфанго Патане.
– Я не возьму ваш чек! – высокомерным тоном заявил он. – Я никогда от нее не откажусь, ни за какие деньги! И я уж точно не пойду на поводу у какого-то бандюгана с жутким акцентом. Что вы с вашим сыном себе позволяете? Прийти ко мне и подкупить своими деньгами!
У меня в голове закрутилось сразу несколько мыслей: я мог бы объяснить, что моя инициатива носит сугубо личный характер, мог бы порассуждать, каким образом связаны моя история, происхождение этих денег и его отказ, мог бы спросить, к какому такому северному народу причисляет себя обладатель фамилии Патане и почему он считает себя вправе называть мой акцент «жутким».
Ничего не ответив, я выключил телефон.
Пока я, никуда не торопясь – как все старики, одним из которых я успел стать, – вытягивал ручку у своего чемодана на колесиках и готовился сесть в поезд, направляющийся домой, у меня созрел запасной план.