– Пока сложно сказать, – для виду запротестовал Лео.
Если вспомнить обо всем, что успело с ним приключиться, то никакие усилия, лишения, страдания, смерти, жестокость не стоили и половины той радости, что дарило ему узнавание себя самого в этих синих глазах.
– Врач сказал, это можно будет понять только через несколько месяцев…
Той ночью зазвонил телефон. Винсент проснулся и захныкал. Миа побежала его успокаивать, а Лео кинулся к трубке. Чем меньше раздастся звонков, тем быстрее Винни уснет. А чем быстрее Винни уснет, тем больше у них будет завтра сил для заботы о нем.
Он влетел в гостиную. Кто бы это мог быть? Всем их знакомым было категорически запрещено звонить после девяти вечера, родители Мии тоже не стали бы их тревожить, разве только если случилось что-нибудь действительно серьезное.
Только если случилось что-нибудь действительно серьезное.
Еще звонок. Лео почувствовал, как одеревенела шея, взглянул на лежащую на письменном столе трубку и понял, что это серьезное только что произошло. Сердце его тестя всегда было слабым, должно быть, оно не выдержало.
За несколько секунд он успел вообразить все, что только можно. Похороны старика Армандо, пуэрториканцев в парадных костюмах, воскресные обеды с Ракель, слова утешения для Мии, растерянность, которую он ощутит, когда Винсент спросит про дедушку.
– Hello? – прошептал он. – Hello?
В трубке слышались помехи, словно звонили с другого конца света.
– Hello?
– Братишка. – Голос прерывался от рыданий. – Это я, Пинучча.
* * *
На похоронах Американки царили неловкость и молчание. Как это всегда бывает перед лицом смерти, вся мирская суета отступила, осталась лишь вытянувшаяся в гробу усопшая со скрещенными на груди руками и безмятежным лицом. О том, что в прошлом она была женой мафиозо, напоминал только венок из гербер и желтых роз, бесцеремонно поставленный одним из прихлебателей Кирпича прямо на алтарь, чтобы ни у кого не возникло сомнений, от кого он.
Кто-то узнал безучастного седобородого мужчину, который, кутаясь в теплую вельветовую куртку, сидел в последнем ряду: это был дон Карло, точнее, теперь уже просто Карло. Бегинки покрепче вцепились друг в друга, старательно не обращая на него внимания. Сам же Карло думал о том, что прогадал с костюмом. Не до него было. После звонка Пинуччи все закрутилось со скоростью света, а приезд Американца внес еще большую неразбериху. Вряд ли Лео обрадуется, увидев его. Карло молитвенно сложил руки и закрыл глаза. Священник в прошлом, любовник вдовы каморриста, своей бывшей прихожанки. Какая еще роль могла быть ему уготована, как не роль человека-невидимки?