* * *
Кругом темнота. Время от времени ее нарушают автомобильные фары, свет в окне напротив, выглядывающая из-за облаков луна.
Лео зажигает спичку, и вспыхивает венок из гербер и желтых роз. На балконе становится как никогда светло. Поднимается дым – черное на черном.
Лео смотрит вниз, и его сердце наполняется ностальгией. Проводит рукой по балюстраде. Темно, холодно. Он спустился отсюда, думает Лео, именно здесь Винченцо стал супергероем.
Он заходит внутрь и оказывается в своей бывшей комнате. Открывает один ящик, другой: надо же, вроде бы помнил, где он, но…
Вот он.
В руке лежит нож. Он раскрывает его снова и снова. Кажется, раньше он делал это быстрее, но и так сгодится.
Стремительно, словно олень по лесу, Лео мчится по улице, никто не видит его, и он никого не видит.
– Я бы хотел поблагодарить дона Луиджи за цветы, которые он прислал на похороны моей матери. Завтра я возвращаюсь домой, в Америку, – говорит он одному из головорезов у входа в игорный притон. Они его не узнали или же узнали, но им все равно. Они совершили ошибку, не обыскав его. Встретившись с Кирпичом, он достанет из кармана нож и ударит его в горло, потом выскользнет через черный ход и отправится прямиком в аэропорт. Такой у него план.
Лео пропускают внутрь. Кирпич играет в бильярд. Он постарел и кажется совсем нестрашным.
– Добрый вечер, дон Луиджи, – тихо говорит Лео, а кровь бешено бурлит в венах.
– Здравствуй, Американец. Соболезную. Твоя мать была храброй женщиной.
– Точно, очень храброй, – соглашается он. – Спасибо за венок, не стоило.
– Пустяки.
Их тела, находясь совсем рядом, излучают совершенно разные вибрации. Один будет жить, другой умрет.
– В чем дело, пацан, ты в порядке?
– Все в порядке, – говорит Лео, подходя ближе. Опускает руку в карман, сжимает нож, и в этот миг решается человеческая судьба.
* * *
Он сидел, прислонившись спиной к скалистому выступу на вершине холма. Языки пламени из жаровни, подхваченные ветром, поднимались по дымоходу, и синефиолетовые искры сыпались на отцветшую мимозу.
Ветер переменился. Лео слышал, как ниже по холму снуют лисы. Их тявканье удалялось вниз по склону, в направлении речного русла, становилось все тише и тише и наконец совсем смолкло, когда стая укрылась в какой-то заброшенной норе.
На западе по долине стелились огни далекого Беневенто, будто упавшие на землю небесные тела. Лео поднялся, пытаясь угадать, в какой стороне лисы, но вскоре снова сел на корточки спиной к выступу и сплюнул.
Карим поворошил угли кочергой.
– Во всем виноваты эти чертовы куры, – сказал он. – Опасность их приманивает.