Я знаю, о чем ты думаешь. Что я повел себя как негодяй. Не буду спорить, но это был перст судьбы. Благодаря тому низкому поступку я понял, что должен сделать в жизни. Глядя на мою мать, жующую кусок мяса, до того побывавший в кошачьих зубах, я решил, что никогда не буду бедным.
Когда мне было двадцать лет, мой брат Марчеллино с болезнью почек попал в больницу Аскалези. Это был очень странный период, потому что там же в то же время уже больше месяца лежал дон Джеппино. Одному предстояло удалить почку, другого ожидала очередная операция на глазах. Я хорошо помню, как отрабатывал по две ночные смены за раз. Одну на втором этаже в палате у брата, другую у отца на третьем. Меня знала вся больница, я был любимчиком медсестер.
Я начинал с Марчеллино, который обладал спокойным нравом и любил поболтать. Около полуночи я на цыпочках выбирался из его палаты и поднимался наверх, стараясь не шуметь. Там дела обстояли хуже: дон Джеппино бредил во сне – попав в больницу, он бросил пить, что и вызвало такую неожиданную реакцию организма, кроме того, он ополчился на соседей по палате, а в больнице ссориться ни с кем невыгодно, ведь тебе в любую минуту может понадобиться чья-то помощь.
Однако в ту ночь отец пообещал не бредить и сдержал слово, так что впервые за очень долгое время я смог уснуть. На рассвете меня разбудила медсестра и велела срочно бежать вниз: Марчеллино стало хуже.
Я спустился, и врач сообщил мне, что нельзя терять ни минуты, оперировать надо без промедления. Прежде чем засесть в комнате ожидания, я зашел к отцу. Он уже почти ничего не видел и ощупал мое лицо, как слепой старик, которым он, собственно, и являлся. Это был первый и последний раз, когда он приласкал меня, если можно так назвать проведенное им обследование.
– Ты что, не побрился? – рассердился он. – Ну и какой из тебя мужчина?
– Папа, у меня нет на это времени, – ответил я, – и где я должен бриться? Я ведь живу в больнице.
– Постыдился бы, твоему брату предстоит серьезная операция, а ты тут ходишь как оборванец.
– Хорошо, папа, – попытался я его успокоить, – завтра побреюсь, обещаю тебе.
– И что с того, – отмахнулся он, – тебя уже все видели.
Так был устроен дон Джеппино, и я не принял его слова близко к сердцу. Брат всегда был отцовским любимчиком. Да и дел в тот день у меня было невпроворот: предстояло поддерживать мать, сестер и бедного Марчеллино, которому собирались удалить левую почку и влить в вены литры зараженной крови – она вскоре и свела его в могилу. Но то – гда никто и представить не мог такое развитие событий, мы все свято верили в больницы и врачей. Мы были бедняками, а у бедняков ученые мужи всегда вызывают больше доверия, чем они того заслуживают. Хирург вел себя как спаситель мира, в его присутствии моя мать запиналась и, изо всех сил сохраняя самообладание, устремляла на него полные надежды взгляды, которых раньше удостаивалась исключительно статуя святого Януария в кафедральном соборе.