— А я не выражал такого желания.
В этот момент в коридоре раздалась громкая команда «смирно!», затем скороговорка рапорта. Мой околоточный отпрянул к двери и вытянулся с рукой у козырька. В камеру быстрой уверенной походкой вошел солидный господин в статской генеральской форме, за ним свита человек шесть. Среди них я узнал охранника Ошурко, нашего старого врага. Я, конечно, и не подумал встать.
Вице-губернатор минуту молча разглядывал меня, а потом удивленно процедил:
— Какой юный! И столько раз бегал? Ну-с, молодой человек, на этот раз ты попался прочно. Можешь быть в этом уверен. У тебя будет время подумать обо всем и раскаяться… если суд отнесется к тебе мягко. Во многом это зависит от тебя самого…
Ошурко что-то прошептал вице-губернатору на ухо. Тот улыбнулся, кивнул своей гладко прилизанной головой. Потом снова обратился ко мне:
— Есть ли у тебя какие-нибудь просьбы?
— Есть.
— Я тебя слушаю.
— Переведите меня сейчас же в тюрьму, здесь я сидеть не желаю. Иначе обязательно убегу.
Посетители удивленно переглянулись, потом расхохотались.
— Я думал, ты что-нибудь путное станешь просить, — сказал вице-губернатор, отирая рот большим шелковым платком, который даже на расстоянии источал запах крепких духов. — О тюрьме не беспокойся. Отправим. — И «гости» ушли.
Так я и не понял, зачем они пожаловали, — из любопытства, что ли?
Я же действительно не хотел сидеть в участке изолированным от других политических заключенных. Здесь охранникам легче было бы тайком со мной расправиться. А этого я всерьез опасался.
Оставшись один, я постучал надзирателю и попросил, чтобы пустили в уборную и помыться. Надзиратель провел меня к уборной, а сам остался снаружи, в коридоре. Я вошел и огляделся. Мое внимание привлекло большое, аршина в два, окно, забранное редкой решеткой из тонких прутьев. Если отогнуть один прут в одну сторону, другой в другую, можно пролезть человеку. Я встал на стульчак и попробовал отодвинуть прут. В этот момент снаружи перед окном показался стражник, тот самый геркулес Петров: оказывается, мою охрану не доверили одной местной полиции. Петров взял винтовку на изготовку и щелкнул затвором.
— Куда, хлопчик? — произнес он своим обычным спокойно-добродушным тоном. — Снова прогуляться захотел? Не пройдет номер!
— Ну, что тебе, жаль? — нагло возразил я. — Какая тебе радость, если я останусь здесь?
— Уходи! Пристрелю! — и он заверещал в свисток.
В уборную вскочил надзиратель и сдернул меня с моего «пьедестала». Во дворе сразу появилась куча полицейских. Мне уже не дали помыться и препроводили обратно в камеру. Там снова ждал тот самый франт-околоточный, что будил меня перед приходом вице-губернатора. В руках у него был довольно объемистый пакет.