Петр Артамонов — «Медвежонок», мой сокурсник по Львову, жил во Франции. Володя Алексеев — «Черный», тот, что выручил меня из Киево-Печерской лавры во время путешествия во Львовскую школу, гремел кандалами в Александровском каторжном централе.
И так, о ком ни спроси — казнен… на каторге… в ссылке… в эмиграции…
Но оживала, пополнялась новыми, молодыми силами, готовилась к новому бою уральская большевистская организация.
Первым делом меня послали по городам и заводам Урала наладить связи. Потом я участвовал в выпуске листовок, в доставке их на места.
Узнав о листовках, охранка заметалась, словно ошпаренная кипятком. Тогда комитетчики сказали мне:
— А ну, товарищ Скворцов, пока повремени ездить. Отправляйся в Топорино к Михаилу Юрьеву, устраивайся через него на кирпичный завод. Побудь там, посиди на месте. Понадобишься — вызовем…
В Топорине я занялся агитацией среди крестьян, работавших на постройке земской больницы. Но вскоре действительно пришел зашифрованный приказ: явиться в Уфу.
Партийная организация задумала большое и трудное дело.
От уральских большевиков, сидевших в Тобольском и Александровском централах, в последнее время стали приходить тревожные письма: режим становился все более невыносимым. Тюремщики всячески старались растоптать человеческое достоинство политических заключенных.
— На днях, — сказал мне Василий Петрович Арцыбушев, старейший большевик, которого за сходство с основоположником научного социализма прозвали «Марксом» и «Дедом», — эти подлецы придрались к Заварзину и еще к трем уральцам, дали им по полсотни розог. Вся тюрьма устроила обструкцию, но администрация собирается пороть и впредь!.. Это может привести черт знает к чему. Я уверен, что тюремщики стараются спровоцировать наших на активное выступление, чтобы расправиться с ними. Надо попробовать устроить им побег. Нужна тщательная разведка. Мы решили, что сейчас самый подходящий для этого человек ты, Петруська. Поезжай…
Я снова отправился в далекий путь… Побывал в Тобольске, вернулся в Уфу и опять в Сибирь, в знакомый Александровский централ.
Оказалось, что из Александровска бежать совершенно невозможно. Из Тобольского централа должны были вскоре освободить большевика Владимирова. Ему предстояло остаться в Тобольске на поселении, но мы договорились, что он сбежит в Уфу. Комитет отложил разработку плана побега до прибытия Владимирова: тот отлично знал условия Тобольского централа.
А меня пока что снова «сослали» в Топорино. Вскоре Михаил Юрьев передал, чтобы я возвратился в Уфу, — Владимиров приехал.