Тон вежливый, но предельно сухой. Я привык, что вначале на допросах следователь ведет себя слишком предупредительно: просит сесть, предлагает папиросу, зажигает спичку. Здесь ничего подобного. Как стал я напротив стола, так и простоял в течение всего допроса.
Отвечал я бойко, уверенно, даже весело. Смело сочинял родственников и рассказывал о них первое, что приходило в голову.
Офицеры слушали и записывали с таким видом, что я не мог понять, верят они мне или нет. Наконец «биографическая» часть закончилась.
— Как вы проникли в военный порт? — холодно осведомился подполковник с аксельбантами.
— Да очень просто, ваше высокородие, на поезде.
— А разве вам неизвестно, что здесь запретная зона и что въезд сюда разрешается только по пропускам?
— Никак нет, неизвестно. — Тут я первый раз не соврал и подробно рассказал, как было дело.
Офицеры переглянулись очень многозначительно. Подполковник саркастически усмехнулся:
— Не думаете ли вы, сударь, что мы простаки? Не понимаем, с кем имеем дело?
— Ну что вы, ваше высокородие! Конечно, понимаете. Сами видите, парень я простой, мастеровой. Ищу работенку, какая подвернется.
— Ну, хватит, — металл зазвенел в баритоне подполковника. — Чем дальше станете запираться, тем вам будет хуже. Мы прекрасно понимаем, что вы шпион!
Вот так да! Я ожидал чего угодно, но этого никак. Шпион! Только этого мне не хватало!
— Какой такой шпион? — воскликнул я.
— Это вас надо спросить какой. Скорее всего германский, — свистящим шепотом отчеканил поручик.
— Герма-анский? Да что вы, ваше благородие! Ну, посмотрите на меня, — я развел руками и сам оглядел себя. — Ну, разве такие шпионы бывают.
— Советую вам на досуге подумать над своим положением, — веско сказал подполковник. Он нажал кнопку звонка. — Отвести в камеру.
Совет подполковника был лишним — думал над своим положением я и без него…
Очутившись снова в камере, я прежде всего попросил позвать дежурного.
— Поесть-то дадите чего-нибудь? — спросил я.
— Нет, здесь не положено. На ваши деньги — пожалуйста, принесут. У вас их при обыске оказалось шестнадцать рублей.
— Ничего себе порядочки! Тебя посадили, и ты же за это плати!
Но ничего не поделаешь. Я попросил, чтобы купили хлеба и колбасы на полтинник. Через полчаса мне принесли фунта три хлеба и фунт чайной колбасы.
На следующее утро не успел я приняться за еду, как вошел полицейский.
— Скорей управляйтесь. Сейчас вас поведут в крепость.
— В крепость?! — Я не на шутку взволновался. — Почему в крепость?!
— А это вам надо было спрашивать вчера подполковника, что допрос вел.