На сцену легко вскочил Миша Гузаков.
— Товарищи! — обратился он к рабочим. Народу было много, ведь приглашал сам «батюшка», влияние его в Симе было еще довольно большим. — Посмотрите на себя, на всех тех, кто вместе с вами. Вспомните и тех, кого здесь нет, но кто вместе с вами работает на заводе, своими мозолистыми руками добывая себе черствый хлеб. Есть ли у кого из вас хоть что-нибудь похожее на жир?! Нет! Все мы — люди как люди, из костей и мускулов. А теперь взгляните на господина земского начальника, приглашающего вас в свою компанию, вспомните приятелей господина земского начальника — все они жирные, все они отрастили себе брюха побольше, чем у бабы на сносях! Нечего сказать, хорошие люди набиваются нам в друзья!
Земский не выдержал, вскочил и нервно забегал по сцене, тряся животом.
— Ну какой он нам друг?! Нет, гусь свинье, — Михаил выразительно кивнул в сторону красного, вспотевшего земского начальника, — гусь свинье не товарищ!
Народ хохотал. Трясущийся от злости батюшка и глава симской власти удрали со сцены.
Собрание с позором провалилось…
Железная воля, беззаветная отвага, находчивость, хладнокровие в самых рискованных обстоятельствах сделали Михаила Гузакова личностью совершенно легендарной. Полицейские боялись его как огня. Зато он был истинным любимцем рабочего люда — и стар и млад в глаза и за глаза звали его ласково Мишей… Из уст в уста передавались рассказы о его подвигах, о его неуловимости, где быль переплеталась с фантазией, и трудно было отличить одну от другой.
Первый месяц с дружинниками занимался Михаил Кадомцев. Прежде всего он растолковал нам, для чего партия создает свои боевые организации.
— Боевая работа — не самоцель, — снова и снова повторял Михаил Самуилович. — Она лишь часть общепартийного дела, часть подготовки к восстанию. Самое опасное для нас — оторваться от партии, от своих братьев-рабочих, вообразить, что одними партизанскими выступлениями можно достичь победы. Это грозит нашим дружинам выродиться в авантюристические группы.
Забегая вперед, хочу сказать, что вся дальнейшая история боевых организаций на Урале подтвердила справедливость этой большевистской точки зрения. Там, где дружины постоянно чувствовали себя частью партии, они до конца с честью пронесли незапятнанным высокое звание партийных дружин. Но отдельные группы, куда проникли анархистские элементы, оторвавшие их от большевистской партии, принесли вред рабочему делу. Они докатились до того, что стали на путь уголовных банд. Партия отреклась от них и выбросила их участников из своих рядов.