— Ну как?
Он покачал головой:
— Сегодня не можно. Понаихало начальство, меняють весь пост. Як скризь всэ уладиться, так и пийдэмо. Денька через два-три. А пока вы живить в менэ…
Такое меня взяло зло! Ну что за невезенье с самого Урала: в Питере провал, в Киеве глупый арест, в Кременце дал водить себя за нос, теперь тут изволь сидеть!..
Потекли один за другим дни безделья и беспокойства. Чтобы я не выделялся, Грицько одел меня во все селянское и даже раз, выдав за родственника, взял меня с собой на какую-то «вечорныцю».
Так прошли три-четыре «привольных, веселых» дня, показавшиеся мне годом.
Наконец вечером Грицько мне сказал:
— Ну, готовьтеся. Сегодня, пид утро, пийдемо.
Григорий объяснил мне, что в этих местах вдоль границы сплошной полосой тянется мелкий кустарник. Между кустарником и линией кордона — просека-тропа, по которой расхаживают часовые.
Как только начало темнеть, я заторопил своего провожатого. Грицько повел меня в сторону от села и его околицы с воинским пограничным постом. Под большим деревом мы остановились.
— Ждить тут, — шепотом сказал мне Грицько. — Я пийду на ту сторону. Як тилько побачите огонек серника — идить до менэ. Осторожно, но швыдко. Разумиете?
Грицько пропал в темноте. Неужели через несколько минут я буду за рубежом, вне опасности, и все передряги последних недель останутся позади?!
Напряженно вглядываюсь во мрак. Ничего… «А если Грицько обманул?! — ожгла мысль. — Что я тогда стану делать?..»
И вдруг в кромешной тьме блеснул слабый огонек. Словно каменная гора свалилась у меня с плеч. Не обманул Грицько, честный контрабандист!
Я опрометью бросился вперед и оказался на открытой широкой просеке. Пригнувшись, стремительно рванулся в сторону сверкнувшего огонька. И на всем бегу с шумом, который показался мне оглушительным, полетел куда-то вниз…
Я очутился по грудь в холодной воде, в широком и довольно глубоком рву. Часовой открыл пальбу.
Проклиная все на свете и прежде всего моего проводника, я с трудом перебрел через ров и, промокший до нитки, вылез на «берег».
Грицько оказался совсем рядом.
— Эх, хлопче, хлопче!.. — виновато шептал он. — Який я дурень! Забув тоби сказаты, шо туточки вода… Ах ты, боже ж ты мий! Ну, ничого, зараз пийдемо до хаты, там пидсохнешь. Выпьешь горилки, все будет гарно.
В полной темноте мы добрались до австрийского местечка Броды. Грицько шел уверенно, как по своему селу. Так же уверенно, по-хозяйски, постучался в двери.
Здесь встретили нас как нельзя более радушно. Хозяева были, как видно, австрийские коллеги Грицька по профессии. Мне дали во что переодеться, мокрую мою одежду повесили у печки сушить, накормили, напоили.