— Ну, вот что, — резко произнес я. — Меня ваши грязные делишки не интересуют. Но если оружие попадет не в мои руки…
— Оружие мы достанем, — поспешно сказал Яков. — Буду с тобой откровенен. Ты мне понравился еще в первый раз. Я очень хочу, чтобы ты стал нашим.
Меня злил этот преуспевающий контрабандист, рядившийся под «идейного анархиста». Но нить к нашим браунингам в его руках. Скрепя сердце пришлось сманеврировать.
— Вот что я вам скажу. Вы человек толковый и понимаете, что убеждения — не сорочка: сбросил одну, надел другую. Надо серьезно и долго думать. Условимся так: дайте мне вашей анархистской литературы. А когда в следующий раз сюда приеду — поговорим.
— Ладно, по рукам! Ты прав. Литературы я тебе дам. Почитай. Адрес «Черта» и явки тоже дам — в конце концов мы вместе расшатываем царский трон.
— А, может, и письмо к «Черту» дашь?
— Нет, вот уж это не пойдет. Своя шкура дороже. Адрес и явку дам, а дальше знать ничего не знаю. Крутись сам.
На прощанье Яков вручил мне несколько брошюрок об анархизме и ушел. Занятно, что среди них оказались и те самые книжонки, которые печатала иконописная типография. Прочтя их позже, я убедился, что не зря ожесточенно спорили киевляне по поводу анархистского заказа.
Вскоре явился Грицько. Мы встретились, как добрые друзья, и быстро договорились.
Вечером, повторив ритуал с винтовочным затвором пограничного стража, мы спокойно пересекли границу двух империй. Я снова оказался в Австро-Венгрии.
Вот и Львов.
Важный извозчик во фраке и цилиндре дернул вожжи, и мы покатили по знакомым улицам. Вот гостиница, где так тепло меня принимали и так заботились… А вот и сквер. А это наша школа! Эх, как потянуло меня зайти туда, посмотреть «класс», потрогать столы, на которых недавно мы мастерили бомбы!.. Где теперь наш учитель, товарищ Николай? Куда забросила его судьбина?
— Тпр-у-у!..
Мы подъехали к нужному мне дому.
Остановившись на краю тротуара, я внимательно оглядел двухэтажное здание. В первом этаже магазин, с угла парадное. Прошел мимо окон — все в порядке!
На мой звонок вышла молодая женщина, одетая, как обычно одеваются в галицийских селах.
— Нет ли тутака Остапа? — спросил я.
— Не розумию, — смущенно ответила женщина. — Зараз покличу пана… — И она скрылась, оставив дверь незапертой.
Через минуту вышел невысокий мужчина южного типа, с черными курчавыми волосами, небольшим носом с горбинкой. Он остановился в дверном проеме и вопросительно уставился на меня.
— Нет ли тутака Остапа?
Мужчина молниеносно окинул меня взглядом с ног до головы:
— Да, киевлянин.