Посланный вскоре догнал меня, и я благополучно выехал из Оренбурга и так же благополучно прибыл на актюбинский «курорт».
Местные большевики устроили меня на вполне легальную платную квартиру.
— Кушать станете, как и мы кушаем, — доброжелательно сказала хозяйка.
— Хорошо, — сказал сопровождавший меня актюбинец. — Завтра он переедет и отдаст вам паспорт.
— Да живите пока так, — ответила хозяйка. — У нас этого не водится. Вы ведь станете работать?
— А как же. Только погодя.
— Ну вот, тогда и с паспортом устроимся.
Ночевал я у железнодорожника Володи Трясоногова. Вечером у него собрался маленький «консилиум»: совещались, куда меня направить на работу. Решили послать в гарнизон, поработать среди солдат.
— Там есть кто из наших? — поинтересовался я.
— В гарнизоне служит один солдат, питерский рабочий, — ввел меня в курс дела хозяин. — Мы с ним свели знакомство, приглашаем часто то к одному, то к другому из наших в гости. Через него узнаем все гарнизонные новости. Он парень хороший, с правильным настроением, в партию его еще не приняли. Готовим. Командует гарнизоном старый подполковник, ярый охотник и, в общем, неплохой старик. Питерец с ним на охоту часто ходит. Попробуем это использовать…
Поздно засиделись мы в тот вечер с моими новыми товарищами за чашкой чая. Среди нас была и одна девушка — Наташа. Она держала себя хозяйкой, угощала, наливала чай, следила, чтобы не пустовали тарелки.
Утром я перебрался на «свою» квартиру. Добрая хозяйка сразу принялась хлопотать и с места в карьер накормила завтраком. Я рассказал ей, что приехал отдохнуть, а если здесь понравится — останусь на житье, поступлю в депо.
— А откуда ж вы про наши места-то узнали? — поинтересовалась Аграфена Феоктистовна.
— У меня тут брат в солдатах служит.
— Ну, как хорошо-то! Как братец ваш рад-то, наверное! Их по праздникам в город пускают, вы приводите его. Ему, поди, будет приятно.
Так началась моя новая, «курортная» жизнь.
Дня через два меня снова позвали к Володе и познакомили с пришедшим из казарм моим «старшим братом». «Брат» уже успел за эти дни побывать с подполковником на охоте и закинул удочку насчет меня.
— Вот, мол, ваше высокоблагородие, говорю ему, — повествовал солдат, — приехал ко мне братишка младший из Самары, смерть любит поохотиться. Правда, стрелок он пока липовый, но ведь в солдаты и ему придется идти. Если бы вы, ваше высокоблагородие, изволили мне дня на три увольнительную, мы с ним сходили бы на охоту. Правда, нет второго ружья… Это я уже сделал намек, — засмеялся питерец. — У подполковника три ружья: два германских двуствольных и ижевская берданка. Берданку он всегда дает мне, когда с ним еду. А если в хорошем расположении, то и двустволки не жалеет.