— Ну и что он сказал? — заинтересовались мы.
— Подполковник велел мне братишку привести с собой на следующую охоту. Либо, мол, поедем втроем, либо ты, — он кивнул мне, — отправишься вдвоем с ним. Только имей в виду: он человек своенравный, самолюбивый, не особенно разговорчивый. Главное — не стреляй, покуда он не скажет, — этого не терпит. Но как в азарт войдет, когда много дудаков, кричит: «Бей! Бей!» Вот тогда и пали! Да, вот еще: он любит, чтобы его на охоте по имени-отчеству называли, Дмитрием Сергеичем. А тебя зовут Вася. — Солдат снова засмеялся, показав редкие зубы. Поднялся, распрощался и ушел.
Вскоре нареченный «брат» пришел ко мне в гости. Хозяйка не знала, куда его усадить и чем накормить.
— Да какие же вы похожие! — ахала она. — Да какие оба красивые! Да как же вы, милые мои, не женатые? Вот вы оставайтесь оба у нас, я вам невест сосватаю… Ешьте, ешьте, голубчики, — перебивала она себя. — Что ж вы так мало кушаете?
Но питерец явился ко мне, конечно, не для того, чтобы отдать честь кулинарному искусству Аграфены Феоктистовны.
— Завтра Дмитрий Сергеич едет на охоту. Приходи, Вася, в четыре часа утра к воротам казарм и жди, Дмитрий Сергеич выедет на дрожках и захватит тебя с собой. Только помни, — еще раз напутствовал он меня, — не входи в раж, не стреляй без команды.
Еще не было четырех, когда я уселся на лавочку у ворот казарм. Часовой посмотрел на меня, но ничего не сказал: наверное, был предупрежден.
Ждать пришлось довольно долго. Но вот раскрылись ворота, и показался серый в яблоках конь, запряженный в охотничьи дрожки. В дрожках сидел сухощавый, среднего роста, совершенно седой человек. Он был облачен в охотничий костюм. Я до того времени видел такие только на старых картинках, где изображалась барская псовая охота на волков или кабанов. Рядом с дрожками шел «брат». Он поманил меня к себе.
— Вот, Дмитрий Сергеич, это и есть мой братец.
— Хорошо, — кивнул головой подполковник. — Ну, молодой человек, — он кольнул меня своими небольшими, глубоко посаженными, умными глазками, — бери берданку, патронташ. Садись вот сюда, на передок. Тут всегда твой брат сидел и правил конем. Сегодня, на первый случай, править буду я сам. Поехали!
И конь бодро побежал по дороге, которая извилистой пыльно-серой лентой уходила далеко в степь.
Занятные были дрожки, на которых мы ехали: две пары колес соединялись толстой доской; передние колеса, прикрепленные к передку шкворнем, могли свободно поворачиваться. Сзади доска покоилась на паре рессор, а на рессорах красовалось пружинное кресло. В нем восседал подполковник. Ездовой же трясся на голой доске. Передние колеса — маленькие, и поэтому я чувствовал каждую ямку, каждый бугорок. Меня здорово растрясло. «До чего же классовый экипаж, — подумалось мне. — Прямо-таки не дрожки, а действующая модель Российской империи: у барина — рессоры и пружинное сиденье, у батрака — жесткая доска…»