Существо вопроса в следующем: более шести лет назад мною было обнаружено, что отдельные руководители нашего предприятия нарушают учет и отчетность, скрывают брак (внеплановый ремонт локомотивов), скрывают сверхурочные часы, принуждая к этому рабочих. Правильность моих утверждений подтверждается проверкой и актом группы содействия партийно-государственного контроля, но до сегодняшнего дня никаких выводов и перемен — слишком сильны еще та рутина и то болото, в котором мы живем. Пока не сдаюсь, но силы иссякают и без помощи не выдержать».
И вот приезжает человек, никак и ничем не напоминающий ни нытика, ни пессимиста или завзятого кляузника, — высокий, плечистый, голубоглазый, с шапкой вьющихся русых волос. Васька Буслаев — сильный, открытый, русский мужик — или Руслан. Впрочем, в действительности так звали другого, следующего, о котором речь будет дальше. А этого звали Георгий. Имя тоже символическое: «Победоносец».
Он привез целый чемодан бумаг, документов и, выкладывая их, начал рассказывать все как есть, рассказывать подробно, убедительно и страстно. Пытаясь вникнуть в суть незнакомого для меня дела, я по-писательски старался понять прежде всего сущность человека: кто он? Что он? Откуда у него эта горячность, непримиримость и такая, совершенно личная, заинтересованность в этих путаных ремонтных делах? И постепенно передо мной начинает вырисовываться человек.
Он — ровесник Октября, семнадцатого года рождения, потомственный ленинградский пролетарий. Отец и мать — типографские рабочие. Отец — участник обороны Ленинграда, первой, Октябрьской, в 1919 году вступил в партию и в дальнейшем был на партийной работе.
Самого «Победоносца» завлекла другая работа. Его детское еще воображение поразил паровоз, клубы дыма, особенные, точно его личные звуки: чук-чук, чук-чук, и машинист, выглядывавший из окна. Вот таким машинистом он и решил быть и пошел к этой цели путем обычным, трудовым, советским путем: в 1933 году окончил семь классов, в 1934-м — ФЗУ и поступил в депо финляндской дороги, слесарем по ремонту. Мечтал о паровозе, просился на паровоз, но что делать? — нельзя, молод, нужны слесаря по ремонту. Ну, раз нужно… Работал слесарем, поехал в Забайкалье, тоже на железную дорогу слесарем, был секретарем комсомольской организации, и только в 1945 году осуществилась его мечта: он сел на паровоз.
И тут, как он сам теперь говорит, начинается прозрение, постепенно, с мелочей.
— С тряпок! — и в его голубых глазах вспыхивают озорные огоньки. — Ну, понимаете? По нормативам машинисту полагается обтирочный материал, как мы говорим, концы, тряпье разное. А его не выдают. Я спрашиваю у своего напарника, а он говорит: «У вагонников возьми, только чтоб никто не видал». — «Это что ж? Воровать?» — «Дурак! Мы все так живем. Раз не дают, что делать?»