«Надо уметь ловить пульс жизни, надо всегда за жизнью поспевать, — коротко сказать, надо быть всегда современным, даже говоря про Венеру Милосскую…»
Это его программа!.. Партийная программа, находящая органическое воплощение в собственной художественной практике.
Он еще не был тогда знаком, Дмитрий Фурманов, с Владимиром Маяковским, да и Маяковский не написал еще тогда своих замечательных строк, которыми можно было бы лучше всего выразить те мысли Фурманова, которыми пронизаны страницы его дневника, носящие общее заглавие: «Чапаев» и счастье».
Я счастлив,
что я
этой силы частица,
Что общие
даже слезы из глаз.
Сильнее и чище
нельзя причаститься
Великому чувству
по имени
— класс!..
18 марта 1923 года «Чапаев» вышел в свет.
Вручая Фурманову первый экземпляр, еще пахнущий типографской краской, Пантелеймон Николаевич сказал:
— Хорошо. Очень хорошо. Это одно из лучших наших изданий… Особенно в таком роде — в таком роде еще не бывало. Это ново. Очень, очень хорошо…
И опять с самой дорогой своей книжкой в руках (второй экземпляр он оставил с теплой надписью Лепешинскому) Дмитрий мчался по московским улицам.
Торжествуя, он вручил ее Нае, Анне Никитичне, своей героине — Зое Павловне…
И они целый день просидели рядом над книгой, перелистывая страницы, снова вчитываясь в такие уже знакомые слова, которые совсем по-иному, чем в рукописи, глядели на них со страниц этой совместно пережитой и совместно выстраданной книги.
А вечером он уже записывал в дневник: «Теперь — теперь за «Мятеж». Лепешинский… обещал выписать из Турктрибунала все «мятежные» материалы. Отлично… Взволнован. Хочу писать, писать, писать…»
О «Чапаеве» сразу заговорили критики, заспорили о том, к какому жанру отнести эту книгу: что это, мемуарные записки политработника или произведение искусства?
Писатель-большевик сумел создать целую галерею героев, руководимых одной целью и вместе с тем нестандартных, очень несхожих по общественному положению своему, по развитию, по психологии. Здесь и Фрунзе, и Чапаев, и Клычков, и Петя Исаев. Здесь и два безногих бойца — лучшие пулеметчики дивизии, прошедшие с нею весь боевой путь, победившие свою физическую немощь, победившие самую смерть. Здесь и слепой красноармеец, нашедший дорогу из вражеского тыла в Чапаевскую дивизию. Здесь герои, с которыми мы встречались раньше у Максима Горького, с которыми (сила традиции!) мы впоследствии встретились и в книгах Николая Островского, и в «Молодой гвардии» Александра Фадеева, и в книге Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке».
Высоко оценили «Чапаева» многие руководящие работники Красной Армии: М. В. Фрунзе (что было особенно дорого Фурманову), В. А. Антонов-Овсеенко. «Хорошо написано, — сказал Антонов, — очень живо, легко, увлекательно и верно для той эпохи — эти качества неотъемлемы…»