Завершив уничтожение врага, Селемани почувствовал слабость. Когда раздался выстрел, стадо обратилось в бегство и оставило его одного. Колосс, шатаясь, стоял перед своей жертвой, из раны в его боку лилась кровь. Через несколько минут к нему приблизились два слона, разыскивавшие вожака. Селемани оперся на одного из них, ощупал хоботом место ранения и попытался остановить кровь, втискивая в рану катышки из земли и пережеванного корма.
Три самца медленно пустились в путь. Селемани знал поблизости одно болото, где мог зайти глубоко в воду и, не опасаясь преследований, дожидаться выздоровления или смерти.
Много дней простоял он неподвижно, время от времени охлаждая рану водой. Однажды на рассвете он почувствовал голод и стал рвать хоботом болотную траву. Она показалась ему вкусной. Он был не прочь снова отведать мягкие верхушки акаций. Слон повернул тяжелое тело к берегу, легонько шлепнул хоботом по затянувшейся ране и стал ждать. Боли больше не было.
Селемани вернулся к стаду. Его товарищи дивились тому, с какой осторожностью с тех пор приближался старый вожак к краалям африканцев и каким злым порой становился. Еще больше поражало даже старых самцов то, что с некоторых пор Селемани главным своим врагом считал человека. Люди же с недоумением спрашивали себя, как случилось, что слоны стали такими пугливыми и злобными, и почему они бросаются очертя голову на любого двуногого, оказавшегося у них на пути.
Лонгома все еще сидел на корточках, пристально глядя на костер, в огонь которого он, казалось, бросал свои слова.
— Это хороший рассказ, — похвалил я Лонгому. — Он показывает, что из-за огнестрельного оружия доверчивое, хотя и вороватое животное превратилось в злобного зверя, который одновременно ненавидит людей и боится их.
Я задумчиво посмотрел на затухавший огонь. В те годы, когда Селемани был молодым вожаком стада, когда порох еще дымился, а ружья заряжались с дула, в стране было мало белых охотников. Но их становилось все больше, ибо появился спрос на слоновую кость — из нее изготовляли бильярдные шары и резные изделия. За последнее столетие многие тысячи толстокожих погибли гораздо раньше положенного им природой срока, став жертвами людей, стремившихся к обогащению.
Не только Селемани и другие вожаки, даже слонихи и слонята, почувствовали, что двуногий враг с каждым днем становится опаснее. Человек приспособился к среде, в которой жили слоны, приноровился к их привычкам, применял все более дальнобойное и бесшумное оружие. Целыми днями и неделями выслеживал он стадо, чтобы перестрелять слонов с крупными бивнями. Слепая ярость, с которой Селемани и его сородичи бросались на людей после первых столкновений с белыми охотниками, уступила место сознанию, что борьба с ними не под силу слону, что умнее стараться спастись бегством. А ведь слон нс труслив — он умеет сражаться так, как, пожалуй, ни одно другое животное. Более всего он ненавидит человека, и научил его этой ненависти сам человек.