* * *
В январе или феврале 1905 года, после моего возвращения в Касемпу из экспедиции к истокам Кабомпо, прибыл наконец багаж, оставленный у водопада Виктория. К достижениям цивилизации, с которыми я хотел познакомить жителей этой части Африки, относился граммофон. Надо было подобающим образом организовать его демонстрацию.
Как принято в Африке, населенный пункт назывался по имени жившего в нем вождя. Я пригласил на концерт старого Касемпу с его чадами и домочадцами. Он явился в сопровождении советников, жен, детей и вел себя с несколько простодушным достоинством, присущим африканским властителям. Все расселись, полные любопытства, вокруг граммофона, поставленного на стол.
Раздались первые звуки. Женщины и дети вскочили с мест и бросились бежать. Храбрые воины бакаонде даже посерели от страха (побледнеть они не могут из-за темного цвета кожи)… Вскоре, видя, что ничего страшного не произошло; женщины и дети вернулись. Я, как мог, старался успокоить гостей и предложил вождю подойти со мной к самому аппарату и осмотреть европейское чудо. Хорошенько ощупав граммофон, вождь заглянул в трубу и был очень разочарован тем, что не увидел маленьких человечков, которые пели внутри нее.
Граммофон привлекал внимание только тех африканцев, которые видели его впервые. Познакомившиеся с ним однажды, правда, прислушивались к музыке, но не выражали удивления — они были убеждены, что это одно из проявлений колдовства, которым владеют белые пришельцы.
Жителям Касемпы не давали покоя леопарды. Не проходило дня, чтобы они не задрали несколько кур или овец. Холмистая местность, поросшая густым лесом, мешала настигнуть хищников.
Перед нашим домом находилась довольно большая площадь, окруженная бамбуковой изгородью. Как-то вечером мы — трое или четверо европейцев — сидели на веранде. Одна из моих собак растянулась почти у самых наших ног. Мы беседовали, на веранде то и дело появлялись слуги, как вдруг на нас с рычанием ринулось что-то желтое. Прежде чем мы сообразили, что произошло, леопард исчез, унося с собой собаку.
В Касемпе я оставался недолго. Мне пришлось перебраться в Мумбву, расположенную всего в 10 километрах от Нинги, где находился медный рудник. Там работала целая группа инженеров и техников — европейцев. Я с ними все время поддерживал связь, так как в этом районе не было мухи цеце и можно было пользоваться лошадьми.
Я особенно сблизился с горным инженером Брекеном. Он уже давно жил в Африке и стал известным охотником на крупную дичь. На его счету было много львов, леопардов и других хищников, но ни одного слона. Брекен поручил моим заботам львенка, и он вырос у меня вместе с маленьким фокстерьером.