— Попасть в голову — это действительно не фокус, — ответил Макнейл, вытащил из-под походной кровати охотничий сапог и запустил мне в голову.
Несколько недель спустя, когда мы снова были в пути, на реке показался нильский гусь. Я определил дистанцию — 100 метров, прицелился, выстрелил и убил птицу. Макнейл покачал головой. Когда принесли гуся, оказалось, что я прострелил его длинную шею. Попадание было, разумеется, случайным. Макнейл ухмыльнулся.
— Не понимаю, чего ты осклабился, — сказал я. — Или ты сомневаешься в том, что попасть в шею гуся труднее, чем в голову зайца?
Мак ответил движением руки, которое было мне хорошо знакомо, и я поспешил отойти в сторону.
За Макнейлом водились некоторые странности. Он был не только одним из самых удачливых, но и одним из самых храбрых охотников на слонов. В то время в них стреляли из возможно более крупнокалиберных винтовок. Я лично употреблял английское ружье «двойной калибр 600». Диаметр его дула составлял приблизительно 15 миллиметров, патрон весил 75 граммов, выстрел производился при помощи 10 граммов бездымного пороха. Один лишь Макнейл охотился исключительно с немецким восьмимиллиметровым оружием системы маузер.
С точки зрения моего друга, пользование тяжелыми винтовками было сопряжено с риском. Он считал, что стрелять в слона следует только тогда, когда можно прицелиться в место, расположенное в 10 сантиметрах за ушной раковиной, ибо единственно в этом случае попадание вызывает смерть. Не всякому дано дождаться подобной возможности или создать ее. Для этого нужна такая выдержка, какой из всех знакомых мне охотников обладал только Макнейл. Всем остальным, в том числе и мне, крупный калибр винтовки приносил известную уверенность в собственной безопасности. Мы могли рассчитывать на то, что хотя попадание в череп атакующего слона редко убивает его, зато, как правило, оглушает животное на несколько минут, в течение которых охотник может отступить в безопасное укрытие.
Когда мы охотились вместе, действовало правило: стрелять по очереди. Однажды мы преследовали сильного самца, на которого имел право Мак. Благодаря толстым резиновым подошвам мы бесшумно скользили вслед за могучим обладателем бивней. Слон пасся и, повертываясь, подставлял под выстрелы то одну лопатку, то другую. Мы находились всего лишь в 10 метрах от него; будь я один, выстрел раздался бы уже давно. Но Мак терпеливо ждал. Он, правда, изготовился к стрельбе, но уязвимое место за ухом оказалось не на линии прицела. Тогда Мак комично погрозил указательным пальцем и снова прицелился. Так повторялось пять или шесть раз, пока я не вышел из себя. Мои нервы больше не выдерживали.