Я пришел к выводу, что в горных районах, в частности в верхнем течении реки Кавалла, обитает карликовый носорог. Правда, до сих пор его не удалось обнаружить. Значит ли это, что такого животного вообще нет в природе?
А зумби — карликовый слон западноафриканской области гола? О толстокожем, имевшем все признаки этого животного, я услышал от африканцев из племени гола, но был тогда настолько поглощен поисками карликового бегемота, что не имел ни малейшего желания разыскивать еще и зумби. Однажды он неожиданно появился перед мной, но я был лишен возможности выстрелить. Позднее я шел по следу этого животного, как вдруг набрел на свежий навоз карликового бегемота — того самого, которого мне было поручено вновь «открыть». С тех пор я никогда больше не встречал зумби и так и остался в долгу перед наукой.
В поисках бегемота либерийского я наткнулся как-то раз на куст, покрытый очаровательными маленькими созданиями. Своей резвостью они напоминали крошечных белок серо-коричневой окраски.
Я всунул руку в куст. Маленькие забавные существа метались по моей ладони, усаживались на ней, подобно зайцам, на задние лапки, проворно перепрыгивали с пальца на палец. Мне бросились в глаза их длинные хвосты с вертикально растущими волосками по обеим сторонам. Я попытался схватить одно из животных за хвост, но он тут же переломился, настолько хрупкой была цепь мельчайших позвонков, обтянутых тонкой кожей.
Это бесспорно были карликовые мыши неизвестной мне разновидности. Я находился на охоте и не имел при себе никакого сосуда, в котором мог бы сохранить живыми несколько зверьков. Правда, один из моих спутников нес банку со спиртом. Я велел открыть ее, чтобы по крайней мере заполучить одно или два невиданных существа для коллекции.
Но карликовые мышата глядели на меня похожими на бусинки глазками так лукаво-доверчиво, что у меня не хватило духу употребить во зло их доверие к загадочному великану. «Не обязательно сделать это именно сегодня», — подумал я. Завтра или послезавтра я вернусь сюда и тогда присоединю прелестную карликовую мышку к моему зверинцу.
Никогда — ни в тот период, ни позднее — мне, да и другим исследователям тоже, не удавалось напасть на след этого своеобразного зверька. Больше всего меня огорчает то обстоятельство, что. как выяснилось в Германии, я видел и даже держал в руке животное, неизвестное науке. Мне удалось обогатить зоологию несколькими открытиями. Это Buballis schotnburgki (либерийская разновидность буйвола), раковина Mutela hargeri schomburgki, пять разновидностей дождевого червя, из коих двоим присвоено мое имя. Либерийская мышка могла бы пополнить этот список.