Лишь много позднее я узнал, что далеко не все заснятые нами кадры были так плохи, как это утверждали в Лондоне и Гамбурге. Ни мои друзья, ни я сам не сочли нужным после нескольких разочаровавших нас проб проверить всю пленку, отправленную для проявления в Лондон. Лишь после первой мировой войны мне стало известно, что подвизавшийся в Англии чрезвычайно деловитый американский продюсер отправил в Гамбург только те кадры, которые оказались непригодными, тогда как в США демонстрировался фильм, смонтированный из других наших материалов. Только в 1926 году мне удалось познакомить немецкую публику с этой частью моей работы.
Тут я понял, что должен сам овладеть техникой кинодела. Кроме того, я убедился, что Георгу Бюрли больше всего мешало то, что он был недостаточно знаком с особенностями Африки. Как ни тяжело мне было расстаться с Бюрли — чудесным человеком и хорошим товарищем, я пригласил другого оператора — молодого англичанина Джимми Ходсона, имевшего известный опыт и с радостью согласившегося отправиться в Африку. Несколько дней спустя мы находились уже на борту судна, которое должно было доставить нас в Того, где дожидался Небель.
Чтобы заинтересовать английских заимодавцев в моем предприятии, пришлось сделать им уступку. Я обязался включить в план работ съемку художественного фильма. Мег Гертс была первой киноактрисой, проникшей в глубь Африки, первой белой женщиной, пересекшей Того с юга на север.
* * *
Когда мы высадились в Ломе, над городом развевался желтый флаг. На побережье Того свирепствовала желтая лихорадка, самая коварная из всех тропических инфекционных болезней. В то время лишь небольшой процент заболевших ею людей оставался в живых. Настроение в Ломе было подавленное.
Уже в день высадки на берег мы с кинооператором сели в поезд, который доставил нас в Камину. Здесь мы приступили к работе. Джимми Ходсон не обманул моих ожиданий. Снятые им кадры я отношу к числу шедевров раннего периода развития кино.
С некоторым предубеждением приступил я к съемке игровых фильмов — первых в краткой еще истории кинематографии, которые снимались в Африке. И сейчас вижу Мег Гертс, скачущую верхом на горячем жеребце из Борну по залитой солнцем степи. В ее лице мы нашли хорошего товарища и, вероятно, лучшую из всех европейских актрис, которые согласились бы участвовать в столь невыгодном предприятии. Зато я в роли режиссера оставлял желать лучшего.
Непревзойденными оставались действующие лица из числа местных жителей, которые играли самих себя. Они не испытывали никаких затруднений, не думали о воздействии на зрителя. Я хорошо понимаю тех режиссеров, которые утверждают, что лучшие актеры — дети и животные, потому что и те и другие держат себя совершенно непринужденно.