И снова я заболел в самый разгар съемок. Число перенесенных мной припадков малярии и без того приближалось уже к трехзначной цифре. На этот раз именно в Того, где снабжение медикаментами было поставлено гораздо лучше, чем в других областях Африки, меня одолела такая лихорадка, что порой казалось, будто тело мое разрезано на две части и каждая испытывает муки самостоятельно.
Было решено вызвать врача из Атакпаме.
— Лихорадка, — констатировал он, — лихорадка в тяжелой форме. Очень увеличена селезенка. Раза в четыре против нормального. Смеяться, кашлять и делать резкие движения вам нельзя. Иначе селезенка лопнет, и тогда конец.
— Не отправиться ли мне в Европу? — спросил я.
— Не советую. Умереть можно и здесь. Но до этого еще не дошло. Найдется у вас в доме что-нибудь годное для питья?
У меня нашлось, и мы стали лучше понимать друг друга. Смертельно больным в Африке считается лишь тот европеец, которому европейский врач советует для «окончательного» выздоровления поехать на родину.
Я глотал хинин то в больших, то в меньших дозах. В полдень мне казалось, что я теряю рассудок, а к вечеру в ушах стоял такой гул, словно я лежал у водопада Виктория.
Меня навещал окружной начальник, испытывавший еще большую жажду спиртного, чем врач. В случае моей смерти ему пришлось бы расчистить европейское кладбище, чтобы достойно похоронить мою селезенку; при этом он мог нажить неприятности из-за того, что человек, в какой-то степени известный, отдал здесь концы. Мне следовало любезно отказаться от этого намерения.
И я отказался. Две недели спустя мы смогли продолжить наше путешествие и зашли в глубь Судана дальше, чем когда-либо прежде. Разумеется, я снова гостил в Паратау у моего друга Уру Дшабо, принадлежавшего к племени котоколи.
Как-то раз я пригласил его отобедать со мной. Уру Дшабо появился с большой свитой. С полным сознанием своего достоинства вождь осведомился через переводчика, «чиста» ли тарелка, с которой он будет есть. Как правоверный мусульманин он мог пользоваться ею только в том случае, если на ней никогда не лежала свинина. Я ответил на его вопрос утвердительно. Тут его взгляд упал на нож и вилку.
— Мой друг поймет, что я незнаком с употреблением этих предметов, — передал он мне, — и разрешит осведомиться, как пользоваться ими, чтобы хозяину не пришлось стыдиться гостя.
Уру Дшабо напоминал великих властителей Судана, создателей могущественных империй, чья власть распространялась на обширные территории. К сожалению, мы очень мало знаем о той эпохе, как и вообще об истории Африки. Нам почти ничего неизвестно о культурах, существовавших некогда на юге и в глубине африканского материка.