Мэри подумала совсем о другом, но ничего не сказала. Она посмотрела на сияющее лицо Шарлотты и неожиданно попросила:
– Можно я попробую набросать твой портрет? Ты сейчас такая красивая.
– О чем ты! Но я покорно подставлю тебе свою несчастную голову: карандаш не выровняет неправильные черты этого лица, но должен передать присущее ему стремление к свободе и созерцанию. Слышишь, должен, я требую!
Это был очень, очень веселый февральский день.
* * *
…Начали с грамматики, и хотя Шарлотта думала, что английские неправильные глаголы по сравнению с французскими покажутся ее взрослым ученикам легкими, она ошиблась. Они путались и не могли запомнить самых элементарных слов, а когда пытались подражать ее английскому произношению, учительница с трудом сдерживала смех: так странно было видеть всегда уверенного в себе месье Эже неуклюже повторяющим чужие шипящие звуки. Она потребовала завести словарик для записи новых слов, и, к ее удивлению, мужчины повиновались. Так же послушно они писали диктанты. Месье Шапель быстро понял, кто тут любимчик, стал хитро поглядывать на Константина, когда Шарлотта обращалась к тому my friend – он уже знал, что это то же самое, что mon ami, но не догадывался, что в английском словосочетание лишено французского игривого оттенка, – и с третьей недели стал пропускать занятия. Он недолюбливал мадам Эже и не имел ничего против того, чтобы бывший свояк оставался наедине с этой явно влюбленной в него по уши странной англичанкой. Напротив, ему было любопытно: до каких пределов дойдет Константин, за время жизни с Зоэ помрачневший и ставший рьяным католиком, – при Мари-Жозефине все было по-другому. Он тогда всегда выглядел веселым и полным надежд. Издали Шарлотта напоминает Мари: такая же миниатюрная и изящная. Впрочем, мадам быстро вмешается, если что-то пойдет не так.
В пятницу, 24 февраля, в городе начинались карнавальные шествия, традиционно предшествующие Ash Wednesday – Пепельной среде, первому дню Великого Поста. Это еще называлось farewell to flesh – “прощание с плотью” – и напоминало масленичные гуляния у православных. Хотя англиканская церковь тоже отмечала Пепельную среду и не запрещала карнавалы, в Йоркшире они не были приняты, и в прошлом году Шарлотта с Эмили наотрез отказались идти их смотреть. На занятие в полдень месье Эже пришел один и протянул Шарлотте букетик подснежников – та приняла его.
– Как хорошо вы взяли цветы, без жеманства. Наверное, привыкли получать букеты.
– Вовсе нет, и вы это знаете. Но мне приятно, спасибо. Начнем? Сегодня будем учить 73-й сонет Шекспира.