Могу я написать вам в следующем мае? Я хотела бы ждать целый год – но это невозможно – это слишком долго.
Ш. Бронте[33].
Я должна сказать вам одно слово по-английски – я очень хотела бы писать более веселые письма, когда перечитала это, то нашла его довольно мрачным, но простите меня, мой дорогой учитель, не сердитесь на мою печаль – в соответствии с тем, как сказано в Библии: “Ибо от избытка сердца говорят уста”[34]. И правда, мне трудно сохранять веселость, когда я думаю о том, что никогда не увижу вас. Вы решите, благодаря огрехам этого письма, что я забыла французский язык – но я читаю все французские книги, которые в состоянии достать, и каждый день учу наизусть фрагменты – хотя я ни разу не слышала французскую речь с тех пор, как покинула Брюссель – и тогда она звучала музыкой в моих ушах – каждое слово было драгоценностью, потому что напоминало о вас. Я люблю французский ради вас всем своим сердцем и душой.
Прощайте, мой дорогой учитель – пусть Господь защитит вас и вознаградит особым благословением.
Ш. Б.
Глава 14
Три письма Зоэ Эже тому, чье имя неизвестно
2 августа 1844
Жозе! Это я, твоя Кларита. Он даже не знает, что меня можно так называть. Теперь я для всех мадам Зоэ. Пансион. Пятеро – Жозе, пятеро! – детей. Они могли бы быть нашими. Умный муж, в которого поголовно влюблены все мои ученицы. Большое хозяйство и целый день забот. Бывает, мне некогда присесть, а все вокруг думают, что дела в пансионе идут сами собой, как в хорошо отлаженном и заведенном раз и навсегда часовом механизме. Только теперь я поняла, чего стоила тетушке школа для девочек. Как трудно было оплачивать все эти ежедневные булочки, половина которых оказывалась в корзине, и услуги учителей – даже таких нетребовательных и рассеянных, как ты. А краски, мольберты и холсты на твоих уроках рисования? А перепачканные краской передники учениц – ведь тетушка сама платила прачке? Тогда мы с тобой не думали об этом. Я не думала об этом – сейчас мне кажется это таким странным, как будто такого не могло быть никогда.
Жозе, я не забыла тебя. Никто на свете даже не догадывается, что дом на рю Изабель я выбрала только потому, что он рядом с этой проклятой лестницей и, значит, ты все равно где-то поблизости. Наверное, ты не знаешь – или знаешь? – что тогда, 25 сентября, ко мне прибежал Луи. В городе стреляли весь день, и когда я увидела его лицо, то все поняла. Я закричала: “Где он?!” – “На рю Рояль, возле лестницы. Не вздумай бежать туда – там опасно”. Но я бросилась туда сломя голову.
Там уже не было ни голландцев, ни фрайкоров