Я все еще была усталой и измученной, но от одной мысли, чтоб вновь уснуть, била нервная дрожь. Хватит уже с меня смутных видений ночи.
Я зажгла свечи в комнате и достала из шкафа второе зеркало. Первое стояло завешенным на туалетном столике. В нашем доме бытовал обычай закрывать все зеркала. Незачем оставлять открытыми двери для незваных гостей, даже если можешь дать им отпор.
Я поставила стул напротив туалетного столика и положила на него книги с таким расчетом, чтоб два зеркала оказались друг перед другом, образуя зеркальный коридор. По бокам от каждого стекла — свечи.
Папа бы точно не одобрил, если бы увидел. Он сторонился тайных троп и потустороннего мира настолько, насколько мог, сам будучи колдуном. Но тетя Шанта учила, что именно там, по ту сторону зеркала, порой можно найти ответы на многие вопросы.
Смоляные волосы плотным покровом накрыли плечи, укутали почти до пояса. Сила ведьмы во многом. В волосах — тоже. Поэтому-то и не подпускала я к себе цирюльников или же горничных.
Когда приготовления были завершены, я села по центру зеркального коридора. Часто молодые глупые девицы пытались гадать таким образом, желая узнать свое будущее. Вот только духи, которые глядят через зеркала, больше любят морочить, чем помогать. И только знающие, подобные мне и моей наставнице тете Шанте, умели отличить ложь от правды.
— Говорите! — велела я, вложив в голос крупицу силы, жившей в моей крови.
И они заговорили.
Сперва я увидела Мануэля Де Ла Серта, увидела его медленное умирание. Такова была его судьба, умереть молодым.
— Я хочу разрубить этот узел!
С той стороны раздался смех.
— Зачем? Все равно не твой. Пусть умрет. Пусть уйдет.
Злой рок уготовили для любимого мною.
— Я хочу разрубить этот узел! Таково мое желание! — снова произнесла я.
Чувства… Чувств и привязанностей не ведали те силы, к которым я обратилась. Но зато желание, жажда чего-либо была им известна.
— Пожалеешь ведь. Нелегко менять чужую судьбу, дитя человечье.
Словно бы не знала. Даже собственную судьбу — и то менять тяжело, а уж что говорить о чужой.
И я увидела его. Человека, чьи губы произнесли гибельные для Мануэля Де Ла Серта слова. Я видела его ярость, его желание уничтожить. Но лицо его было словно туманом скрыто. Я слышала каждое слово, каждую жемчужину этого ожерелья, которое низали на нить смерти. И сейчас это ожерелье было надето на шею молодого иберийца.
Ни отец, ни тетя Шанта никогда не учили меня подобному колдовству. Нет, возникни у меня такое желание, убить бы я смогла. Но не таким способом. Этот колдун и своей души не пожалел, только бы его жертва умерла. И смерть это не была бы легкой.