Я искал со страхом: если нет ничего от тебя, бесплодными будут наши усилия построить светлое завтра, а твоя загадка навеки останется витать в холодном одиночестве, растворившись в каменной тиши замерзшего памятника. Ведь что бы ни делали люди, они не могут осуществить достойное человека настоящее и будущее, не осуществив человека в себе. Наверное, ты не хуже меня знал эту простую истину, иначе ты не был бы таким, каким ты был.
Спасибо тебе, друг, ты внес в это свой вклад. Теперь наш черед. И пусть нам будет трудно. Мы справимся, если есть в нас хоть частица того, что было в тебе.
Пшеничные поля под Вардаром потрескались от летнего зноя. Зерно начинало осыпаться. Тюремное начальство решило выводить нас на работы. Каждое утро нас строили в колонну и выводили за железные ворота тюрьмы, минут через десять мы уже были на поле. Там нас ждали серпы, немилосердная жара и долгий страдный день. Но как бы тяжело нам ни было, мы предпочитали находиться под ясным летним небом. Все же там можно было хотя бы издали поглазеть на свободных людей, подышать чистым воздухом и даже окунуться в быстрые воды Вардара, когда разрешала охрана.
На берегах водились разные зверюшки, которые стали попадаться нам на глаза с первого дня. Сначала Пантелей принес в камеру завернутого в рубашку ежа. Кое-кто поморщился, но Пантелей заверил всех, что ежа так же легко приручить, как кошку, что это умное и доброе животное. Новый обитатель действительно оказался приятным сокамерником. Хозяин подкармливал его змеями. Единоборство ежа с ними превращалось для нас в настоящий спектакль. Еж норовил вцепиться в змею подальше от ее головы, а затем моментально сворачивался в клубок и терпеливо ждал, когда она издохнет на его колючках.
В мечтах о победе Пантелей всегда отводил место и своему ежу, представлял, как отнесет его домой и выпустит в палисадник.
Его примеру последовали и остальные. Вскоре пять тюремных камер, видом своих походивших на казарму, были забиты пернатыми, пресмыкающимися и млекопитающими. В каждой из них на двухъярусных нарах спало около сорока человек. Самим тесно, а тут еще приходилось выкраивать место для новых квартирантов. Но выход нашли. Пантелей спал вместе со своим питомцем, утверждая, что тот его не колет. Петко хвастался, что зайчонок спит, прильнув к его щеке: мягко и тепло, причем не только телу, но и душе. Горлицы Илийки постоянно искали убежища в волосах хозяина: наверное, его шевелюра походила на гнездо. Но он сделал птицам клетку и подвесил ее под потолком. Там же примостились клетки и с другими пернатыми. Каждое утро они будили нас своим пением.