— Чика Груя, сегодня придет бумага о твоем освобождении, а завтра ты уже будешь в своем селе. Смотри, если снова найдешь какой-нибудь пулемет, не оплошай, прямиком тащи его к нам — может, он нам пригодится!
Я намекал на то, из-за чего он оказался в тюрьме. Его антифашистское «преступление» состояло в следующем. Как-то ранним утром он запряг волов и отправился в лес за дровами. В лесу набрел на брошенный бог знает кем пулемет. Что ж, не оставлять же его ржаветь, подумал он. И решил захватить пулемет с собой. А через несколько дней стал рассуждать: «Разве эта вещь сделана для того, чтобы пылиться в моем хлеву? Отдам-ка я его партизанам, когда они объявятся. Люди они хорошие, поют нам песни, подбадривают нас, да к тому же жгут долговые книги наших богатеев!» Так он и сделал, но, к несчастью, полиция узнала об этом и чику Грую арестовали. За антифашистскую деятельность арестовали еще несколько крестьян из окрестных сел. Суд над ними учинили скорый: несколько человек приговорили к смертной казни, остальных бросили в тюрьму…
Мы вернулись в камеры. Бумага об освобождении чики Груя так и не пришла.
Не пришла она и на следующий день. Чика Груя забеспокоился. Я стал уверять его, что это обыкновенная бюрократическая проволочка, но он слушал меня рассеянно. Прошло еще два дня. Видя его переживания, мы решили выяснить этот вопрос у тюремного начальства. Тогда он собрал нас и с видом обреченного заявил, что сомневается в своем приговоре, чует его сердце, что в свое время его приговорили к смертной казни. Это было так же неожиданно, как и невероятно. Некоторые арестованные приняли его слова за шутку, другие, лучше знавшие его, в первый момент настолько растерялись, что перестали соображать, третьи решили, что от переживаний чика Груя получил нервное расстройство. Но чика Груя, обтерев шею большим пестрым полотенцем, которое всегда носил с собой, продолжал настаивать на своем: дескать, ему вынесли смертный приговор. Нам потребовалось много времени, чтобы понять, какие у него к этому были основания.
Во ъремя оглашения приговоров в зале суда стоял шум. Председатель судебной коллегии бубнил что-то себе под нос, и подсудимые не могли ничего толком расслышать. Не прошло и получаса, как дверь в их камеру отворилась и какой-то человек прочитал по списку имена нескольких арестованных крестьян. Никто и предположить не мог, что их уведут на расстрел. Но случилось именно это. Чики Грую не было в этом списке, но он все не мог отделаться от чувства, будто слышал, как в суде огласили его смертный приговор. Он связался со своим адвокатом