Вот, значит, такая третья мелочь.
Написал я все, как было, но если Папуранский узнает, то, конечно, обидится. Хоть он и деликатный, а непременно обидится. И, может быть, окажется прав: человека нужно оценивать по важным поступкам, а не по таким мелочам. А по важным — у Папуранского все в порядке. Я ведь тоже, небось, иной раз бываю не лучше его — то выпью лишнего и поленюсь пойти на собрание, то люблю посетовать на то и на се.
Вот и все, что мне известно. Ежели в чем-то не прав, прошу простить — человек я старый, пенсионер.
С товарищеским приветом: Станойко Любенов».
— Не расстраивайся, бай Станойко, — сказал я земляку, — написал ты характеристику так, как и полагается писать.
— Ну да? — заметно повеселел он, — вот спасибо, успокоил.
Мы долго еще разговаривали в тот день. Когда пришла пора прощаться, он попросил меня снова приехать к нему. Непременно приеду. Ведь бай Станойко — «человек, что надо», как он любит говорить.
Вошел незнакомый мужчина с аккуратно подстриженными черными усиками, кожаной папкой под мышкой, деловито представился:
— Элинский, кадровик. Не могли бы вы мне уделить одну минуту для срочной кадровой справки? На нашем заводе работает химик Димитр Денков, бывший директор гимназии, которую вы окончили. Недавно, так сказать, всплыли некоторые факты, порочащие его биографию!..
Посетитель замолчал, как будто ждал, что я обрушусь на него: «Хорошенькое дело! И вы только теперь удосужились проверить этого субъекта? И вообще, необходимы ли бог весть какие старания, чтобы черное назвать черным?» Но я молчал, кадровик расстегнул «молнию» на папке, пригладил усы и продолжил:
— Кое-что нам стало известно… Денков выступал перед учащимися с профашистскими речами!.. Фашист на таком заводе, как наш…
— Никогда мой бывший директор не был фашистом, — резко оборвал я его. — Не был!
Элинский смешался, но тут же вызывающе спросил:
— Значит, насчет речей — это ложь, так прикажете понимать?
— Совсем наоборот — сама правда!
Кадровик решил, что поймал меня на слове.
— Выходит, вы подтверждаете факт профашистских речей Денкова?!
— Разумеется, это факт, да еще такой, который не смог бы опровергнуть и сам Геббельс!
Посетитель заморгал.
Не понимаю. Может быть, его речи были умелой маскировкой коммунистической деятельности.
— Глупости! Он не был коммунистом.
Элинский окончательно запутался.
— Тогда, может, он скрывал за этим свои симпатии к борцам-антифашистам? Прогрессивно настроенный интеллигент?.. Легкомысленный пустобрех?
— Я бы не сказал…
Вконец растерявшийся кадровик проверил пуговицы на своем пиджаке и сухо промолвил: