В 1907 г. в первой книге о древнерусском феодализме Н. П. Павлов-Сильванский сетовал, что «хороший тон» русской исторической науки, стремящейся видеть во всех явлениях древнерусской жизни глубокое различие с Западом, сильно препятствовал пониманию сущности социально-экономической жизни Руси>{16}. Через восемьдесят лет после этих слов мы вынуждены констатировать обратное: ничто так не затрудняло исследование форм государственной (княжеской) власти IX–XIII вв., как неявно выраженная тенденция непременно доказать полное тождество феодальных институтов Руси с Западом. Практически все явления надстроечного характера, не вписывавшиеся в западноевропейскую модель феодализма, оставались «за кадром» исторических исследований либо приводили к выводу об отсутствии на Руси феодализма.
Н. П. Павлов-Сильванский и А. Е. Пресняков, явившие собой вершину дореволюционной русской историографии и вместе с тем полный разрыв с традицией, продемонстрировали два различных, но в равной степени плодотворных метода: сравнительно-социологический и конкретно-исторический.
В настоящий момент наиболее обещающие результаты достигнуты на первом пути. Используя западноевропейские аналоги, В. А. Назаренко удалось показать существование на Руси до конца XI в. феномена, названного им «родовой сюзеренитет»>{17}. В сущности, это то же явление, о котором писал еще А. Е. Пресняков, называвший его «семейным владением». Содержание «родового сюзеренитета» состоит в имманентном качестве представителей правящей династии обладать политической властью и связанным с нею территориальным уделом.
Беглый историографический обзор доказывает со всей очевидностью лишь одну мысль: вопросы организации княжеской власти на Руси в IX–XIII вв. остались на периферии исследовательских интересов отечественной историографии и ее достижения в этой области едва ли не наиболее скромны.
Завершая вводные замечания в своей первой монографии о княжеской власти, А. Е. Пресняков заметил, что «их цель только обосновать мнение, что основные вопросы древнерусской истории действительно требуют пересмотра. И оно останется верным, как бы неудачной ни оказалась попытка приступить к этой задаче в настоящих „Очерках“»>{18}. Сегодня эта мысль так же справедлива, как и в 1909 г., и мы полностью относим ее на свой счет.
Историографическая ситуация диктует необходимость прежде всего анализа, расчленения предмета исследования на составляющие. В соответствии с задачами исследования определялась и его структура. Три главы, из которых состоит книга, представляют собой три тематических среза, очерчивающих проблему с разных, но взаимосвязанных сторон. В первой главе устанавливаются закономерности внешней эволюции княжеской власти; во второй исследуются основные доктрины власти и определяются степень и направление их влияния на развитие междукняжеских отношений; в третьей — отношения собственности в XII–XIII вв. (княжеского землевладения), оказывавшие влияние на иерархические отношения внутри княжеской династии и на структуру политического властвования княжеского сословия.