– Возможно, – кивнул Людо, отсылая секретаря таким движением руки, что бедняга не скоро осмелится вновь переступить порог княжеского кабинета. – Проходи, Джевана, садись. – Указал он рукой на кресло у камина.
– Спасибо, Людвиг, – принцесса постояла мгновение, глядя на Людо широко открытыми глазами, и вдруг улыбнулась, хотя улыбка, следует признать, напоминала скорее оскал раненого, но непобежденного зверя. Хищного зверя, разумеется. Опасного зверя. Росомахи, например, или рыси… – Ты очень добр, князь, но я не заслуживаю твоей доброты.
– Хочешь рассказать? – спросил Людвиг, пододвигая к огню еще одно кресло.
Однако принцесса так и осталась стоять, не сдвинувшись с того места, где остановилась несколькими мгновениями раньше.
– Что-то не так? – спросил он.
– Все так, – улыбнулась она в ответ, и на этот раз улыбка получилась чуть лучше. Во всяком случае, она оживила лицо Джеваны, осветив его холодное совершенство отсветом печального, но все-таки живого огня, горевшего где-то в глубине души истинной Девы Севера.– Хочу рассказать. Расскажу… Но не сейчас. Не сразу…
– Хочешь вина? – Людвиг подошел к столу и взял с серебряного подноса серебряный же, черненый кувшин.
– Хочу, – чуть опустила голову в знак согласия принцесса, внимательно, словно впервые, рассматривавшая невысокого худощавого мужчину в черной одежде. Белыми были только кружева манжет. Снежно белые кружева, черная шерсть и кожа, темное серебро.
– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил Людвиг, передавая ей кубок с вином. Синие глаза смотрели в серые глаза. Он видел опасный туман, она – надвигающуюся бурю.
– Сорок семь, – ответила Джевана и чуть подняла подбородок, словно хотела сказать ему, смотри, Людо, теперь ты знаешь правду! Но…
– Это много или мало? – он, как ни в чем не бывало, пригубил вино и вновь посмотрел на принцессу. – Я имею в виду, для вас это много или мало?
– Не много, – объяснила она, удивляясь уместности уточнения. – По вашему счету я немногим старше тебя.
– Ну, я так и думал, – кивнул Людвиг и сделал еще один глоток вина.
Вино было хорошее: крепкое и терпкое. От него становилось теплее.
– Выпей, Джевана, – предложил он, видя, что она так и не попробовала вина. – Это хорошее вино. Оно согревает.
– А ты, – сказала она тихо. – Ты согреешь меня, Людвиг Каген?
Ответом ей стала тишина. Людо молчал. Стоял напротив нее, смотрел, оставаясь – по крайней мере, внешне – совершенно спокойным, молчал.
– Я должна умолять тебя о близости, как о милости? – в ее словах не было гнева, но зато явственно звучало отчаяние.
– Нет, – покачал головой Людо. – Нет, разумеется, но… У моей Судьбы злые шутки.