– Вылезай из окна, – приказала она Анне, – и иди, выясни, когда твой отец будет принимать негоциантов! И скажи там, чтобы приготовили мое кресло, я буду присутствовать!
Анне, судя по всему, уходить совсем не хотелось, но и ослушаться Лису она не посмела. Это ее отец, Карл Еггер, мог себе позволить возражать графине Скулнскорх – и возражал, не без этого, – но его дочь не он, хотя временами и забывается.
– Иди, иди! – поторопила ее Лиса. – Я буду в бойцовом дворе, туда и приходи.
– А нельзя еще посмотреть? – взмолилась Анна. – Они же все равно еще даже во внутреннюю гавань не вошли.
– Иди! – когда Лису охватывал гнев, она могла быть более чем "убедительной", и Анна это знала, как никто другой.
Стеная и охая, она спустилась по своей импровизированной лестнице и, колыхнув возмущенно юбками, вышла из комнаты.
Лиса проводила подругу глазами, все еще не решив, стоит ли на нее обижаться или "бог с ней", взглянула коротко вниз, где когг проходил как раз мимо круглой башни морского форта, и, спрыгнув на пол, пошла искать Аскольда или Эрика, а лучше их обоих. Она еще не знала, зачем ей вдруг понадобились эти двое, но интуиция никогда ее по-настоящему не подводила, и Лиса привыкла доверять тому, что северяне называют "охотничьим чутьем".
Шла она быстро, испытывая какое-то странное, почти незнакомое ей нетерпение, и прошла не менее половины пути, пока сообразила, что болеть между ног уже перестало, и это, по-видимому, следовало считать скорее хорошим признаком, чем наоборот.
"Возможно, – решила она, прислушиваясь к своим ощущениям, – что я все еще девушка, а женщиной, даст бог, меня сделает мой будущий супруг".
Эрика она нашла именно там, где ожидала – в "бойцовом дворе". Воевода ее "морской дружины" сидел на массивном комлевом чурбаке у стены – на солнышке – и наблюдал из-под полуприкрытых век за тем, как, разбившись на пары, упражняются в мечном бое его "морские вои". Этот двор был одним из самых маленьких в замке, и фехтовать одновременно могли в нем не более десяти человек. Остальные гвардейцы сидели, как и их командир, кто на чем, вдоль стены или на мостках деревянной галереи и грелись в лучах не по-весеннему жаркого солнца.
– Ваша светлость! – вскочил первый же из гвардейцев, увидев Лису, выходящую из башни.
– Ваша светлость! – проворно поднялись на ноги остальные воины, а дравшиеся на мечах остановились и, опустив оружие, обернулись к своей госпоже. Без подобострастия, но с уважением, то есть, совсем не так, как смотрели на Лису в "высоких покоях".
– Графиня! – кинжал возник в руке Эрика, словно по мановению волшебной палочки, а в следующее мгновение он уже летел, кувыркаясь, прямо к Лисе.