– Лиса Скулнскорх, милостью божьей… – выкрикнули герольды.
Протрубили трубы, и раздалась барабанная дробь. Стражники разошлись в стороны, вытекая с улицы куда-то в невнятное "вперед", и Елизавета осталась одна перед пустым открытым пространством замощенной камнем площади.
"Ратушная площадь".
На противоположной стороне небольшая группа пышно одетых всадников и строй солдат – копейщики и арбалетчики – позади них.
"Итак…"
– Отстаньте! – приказала она и первой выехала на площадь, за ней, отстав на корпус, следовали Ирина и Эрик, потом все остальные, но Елизавета о них даже не думала. Все ее внимание сосредоточилось на всаднике на темно-буланом[56] в яблоках коне, выехавшем ей навстречу.
Наступила тишина. Лишь лошадиные копыта размеренно цокали по камням брусчатки. Сотни, может быть, тысячи глаз смотрели сейчас на Елизавету, горделиво выпрямившуюся в мужском седле. На эту встречу она надела платье из шитой золотой нитью парчи, шелковой тафты и персидского шелка пяти оттенков золотого цвета, украшенное сапфирами, гиацинтами, опалами и янтарем. Но видеть можно было только пышные юбки, поскольку верх платья не предназначался для посторонних глаз, он служил поддевкой для позолоченной кольчужной рубахи, на которую сверху надевались золоченая кираса с выгравированной на груди рысью Скулнскорхов, наплечники с шипами, налокотники и наручи. Золотой шлем был выполнен в форме головы рыси, но забрало со звериной мордой было поднято сейчас, открывая на обозрение лицо графини. Из оружия Елизавета взяла лишь меч-шпагу, с надетым на рукоять золотым кулачным щитом, и кинжал Людо. И, разумеется, в кожаной петле у правой ноги висел ее любимый клевец.
Итак, она ехала через площадь, и все взгляды были устремлены на нее, но сама Елизавета смотрела на приближающегося к ней размеренной рысцой Томаса фон дер Марка. Вопрос, тревоживший Елизавету, сводился к сакраментальному, "он или не он?"
Этот Томас, Томас-Еритик, был старше Дамаля фон дер Тица. Ему было, пожалуй, больше двадцати.
"Двадцать два? – прикинула Елизавета. – Двадцать три?"
Зрелый мужчина по нынешним временам. Однако похожи они были с Дамалем, как повзрослевшие близнецы. То же лицо, те же волосы – граф ехал с обнаженной головой – те же глаза.
– Графиня! – у него был бархатный баритон Тома, и еще взгляд: вопросительный, молящий, полный надежды взгляд серых глаз.
– Граф!
– Что привело вас в Любек, моя госпожа?
– Но и вы, мне кажется, не местный.
– Весьма уместное замечание, но я здесь проездом.
– Идете в Польшу, я полагаю.
– Вы хорошо изучили мой маршрут, графиня, с чего бы это?