А трубы и рожки уже "кричали" тревогу по всему замку.
– Рота! – Елизавету напугал вид валькирии. У Ирины была рассечена губа, и под левым глазом набухал огромный синяк. Разорванное во многих местах и запятнанное кровью платье выглядело жалкими лохмотьями, и меч Ирина держала в левой руке, потому что правая висела плетью.
– Я цела… – сказала Ирина, подходя. Теперь выяснилось, что она еще и хромает. – Ну, во всяком случае, мне так кажется.
– Зои?
– Могло быть и хуже, – скромно ответила баронесса Икьхгорн, выглядевшая, однако, ничуть не лучше других участников схватки.
И в самом деле, учитывая, что чей-то меч распорол ее кольчугу от горла до живота, могло быть и хуже. Причем, сильно хуже, а так из разрыва торчали лишь обрывки ткани и обломки китового уса.
– Господи! – воскликнул Томас, появляясь в анфиладе. Судя по всему, он бежал всю дорогу, и не он один. Томас ворвался в лоджию во главе большой группы дворян, держащих, как и Том, обнаженные клинки в руках. – Что здесь произошло?!
– Заговор и предательство! – с театральным пафосом воскликнула Елизавета.
"Кровь и пепел! – подумала она, пережив мгновенный приступ боли. – Не стоит так орать!"
– Вы целы? – Томас едва ли не с благоговением оглядел место схватки, ведь одно дело услышать, и совсем другое – увидеть. – Графиня? Баронесса?
– Прикажите, подать вина! – устало ответила Елизавета. На самом деле, она не отказалась бы и от горячей ванны, кровати с пуховой периной, и чего-нибудь куда более крепкого, чем обычное вино, чтобы забыться и заснуть.
"И видеть сны…"
– Хотите вареный мед? – кажется, Томас понимал, что с ней происходит, но и то правда, он знал ее много лучше других.
– Да! – согласилась Елизавета, разглядев за его спиной "усыновленных" Альтера Розенкранца и Ретвина Гильдернстерна, бедняги не знали, куда девать глаза от обрушившегося на них бесчестья. – Самый крепкий, какой есть!
И тут же вокруг Елизаветы закружилась карусель, состоящая из слуг и служанок, дворянских жен и самих дворян, галантных и восхищенных, переполняемых желанием помочь, поддержать, защитить. Ее увлекли куда-то, поддерживая под локотки, предложили кресло, укрыли пледом ноги, бесстыдно обнажившиеся в прорехах платья, и поднесли кубок медового вина, в котором явственно ощущалось присутствие спирта.
"Крепленое вино?" – напиток был умеренно сладким, имел вкус меда, что не удивительно, привкус вишни и еще каких-то трав, едва ли не цветов, но притом был ненормально крепок даже по сравнению со ставленым медом.
Елизавета выпила вино залпом, перевела дыхание, чувствуя, как благодатное тепло растекается по телу, и протянула пустой кубок в клубящееся жемчужным туманом пространство.