Серебро и Золото (Мах) - страница 190

– И как он горит? – прищурилась Елизавета.

– Ровно, – ответила Клодда, – и без копоти.

– Вот пусть и горит! – кивнула Елизавета, одарив княгиню самой очаровательной улыбкой, на какую была способна, но способна она, судя по взгляду Клодды и выражению ее лица, оказалась не на многое. – Пирожки с чем?

– Эти с ягодой, – указал ей слуга слева, – а эти с капустой. А вот те, квадратные, со свининой.

– С ягодой, – решила Елизавета и приняла в одну руку кубок, а в другую – пирог. – Итак?

– Где находится этот твой Скулнскорх? – Клодда отщипнула кусочек белого сыра и бросила его в рот. – Уходите! – махнула она слугам рукой.

– Далеко, – Елизавета сделала осторожный глоток и поняла, что пьет жидкий огонь. Впрочем, это пламя грело, а не сжигало.

– За морями, за долами, – сказала она, пережив прохождение огня и обогатившись еще одним странным впечатлением. – А где находится твое княжество?

– Там! – махнула тонкой рукой Клодда. – Где-то там.

– Сколько тебе лет, Клодда? – спросила Елизавета и откусила от пирожка.

– Много, – вздохнула княгиня. – Замуж пора, а никто не берет…

– Так уж и никто?

– Ну, – знакомо запыхтела Клодда вздернутым носиком, – под кого попало я не лягу, сама понимаешь, а серьезных мужиков нынче мало. Был вот один… – сумрачно вздохнула она. – Так его мои болваны живым зарезали.

– Как так? – удивилась Елизавета и покосилась на кубок в своей руке.

– А так, – застенчиво улыбнулась княгиня. – Он псковским посадником был, и род хороший – княжеский – и внешность… А еще говорили, что он в этом деле, ну, знаешь, в этом! Неутомим, сказывали, аки бык. Но не судьба! Сговорился с Прохором, князем Угличским, и пошел на меня войной. А моим лиходеям лишь бы хорошего человека порешить! Порезали его всего. Бранен рассказывал, в капусту порубили…

Как ни странно, печальный рассказ завершился мечтательной улыбкой и томным вздохом.

"Правду люди говорят, – решила, глядя на Клодду, Елизавета. – Она безумна! И она безумная извращенка!"

– Ты умираешь, ведь так? – неожиданно спросила княгиня.

– Да, – призналась Елизавета. – Всей жизни до восхода луны, – и она опрокинула кубок надо ртом, ловя губами и языком, небом и гортанью, пахнущий медом и полынью взвар.

– Так-так-так… – покивала Клодда и тоже отпила из своего кубка, но пила она, насколько поняла Елизавета, белое вино.

– Поможешь? – надежда вдруг ударила в сердце, как било в колокол.

– Ведьма к ведьме пришла… – улыбнулась княгиня, отставляя золотой кубок. – До тебя, Лиза, дотянуться, как до утренней звезды, да не твоей, а настоящей, что перед рассветом восходит. Но я достала, ведь так?