– Конечно же, нет! – успокоила подругу Елизавета, и это не являлось формулой вежливости, это был искренний порыв.
– Тогда, умойся, переоденься и пошли к остальным! – казалось, глаза княгини вспыхнули в ночи яростным изумрудным сиянием.
– Умыться?
"Где, прости, Господи? Одеться? Во что? В кунью шубу, что ли?"
Но она опять повелась на несерьезный – и "не тутошний" – облик княгини. На самом деле, Клодда Галицкая была девушкой предусмотрительной, и внутри организуемого ею сумасбродного хаоса всегда оставалось святое место для серьезности и порядка. Княгиня довольно усмехнулась и хлопнула в ладоши, и тут же из темноты, подсвеченной кострами и факелами, набежали девушки в островерхих шапочках, словно бы в шишаках, в шароварах и длинных рубахах, белых, стянутых на талии плетеными поясками, расшитых по вороту и груди, в распашных халатах с узкими рукавами. Набежали, окружили, растянули куски холста, создав для Елизаветы ее личное, интимное пространство, где бы она могла, наконец, встать, как была, нагая, в полный рост. Принесли деревянные ведра, шайки да ушат с горячей и холодной водой, обтерли Елизавету мягкой шерстью и жесткой холстиной и смыли с нее липкий пот. А там уже и ее служанки подоспели – обе две под предводительством довольно посмеивающейся Ирины Большой – принесли ее собственные белье и одежду, броню и корону, меч и щит.
– Мы что, в поход выступаем? – удивилась Елизавета.
– А как еще? – заморгала Клодда. – А мы? А я? А он? А ты?
– Понятно! – усмехнулась Елизавета. – Поесть-то дадите, или как?
– Про "как", я тебе уже говорила, – нахохлилась Клодда. – Но могу и добавить. У нас в Галиче говорят, что и "как не пустяк".
Смысл присказки не сразу дошел до Елизаветы, но и то сказать, она и очнулась-то от своего зачарованного сна не так чтобы давно.
– Замысловато! – восхитилась она, вполне разобравшись с идиомой. – И наверняка неприлично, в обществе и не скажешь!
– Кстати об обществе, – довольно улыбнулась княгиня, – пойдемте, конунг, у нас тут пир небольшой намечен, по случаю выступления в поход.
– Так ты знала, что ли, когда я очнусь? – спросила Елизавета тихим шепотом.
– Надеялась, – пожала плечами Клодда и пошла вперед.
Столы сколотили из свеженапиленных, остро пахнущих живым деревом досок, вместо лавок уложили очищенные от коры бревна, а для Клодды и Елизаветы поставили на красном конце вытесанные из пней кресла. Во главе пиршественного стола, накрытого прямо на лесной поляне в окружении высоких темных сосен, разместились по левую руку от Елизаветы ее первый воевода Эрик Баар, младшие воеводы Карл Гено, Нанд Хельм и Гунарь Вальд, Ирина Большая, а также барон Розенкранц и граф Гилденстерн, и командир бургундцев виконт де Сан се Же. А по правую руку Клодды Галичмерской сели ее воеводы: великие бояре Скуба и Ярин, князь Роман Северский, Яркай Мурса и Охозия Мурса – князья хазарские, и Акпалат – князь черной мери.