– Разве ты не конунг, Лиса? – полные губы Неистовой разошлись в безумной улыбке, обнажив белые, как сахар, острые зубы. – Разве ты не боец, женщина?! – в ее зеленых, как у Тилли, глазах шальная лихость зажгла тревожные огни. – Ты высчитываешь шансы? Ты хочешь уцелеть? Тебя не прельщает неистовство битвы?
– Ты слышала, – холодно констатировала Великая Госпожа Ворон и заглянула Елизавете в глаза. – Но ты не знаешь саму себя, девочка, вот в чем дело.
– Да, знает она, знает! – расхохоталась пышнотелая блондинка, возникая по левую руку Морриган. – Ты можешь быть настоящей сукой, Kongr, разве не так? – оставалось гадать, кто это пожаловал к Елизавете в разгар битвы, "злобная" Фи или "ядовитая" Немайн.
– Но ведь вы пришли ко мне не просто так? – прищурилась Елизавета, ухватившая в словах богинь главное: они пришли не пророчить и не предостерегать, они явились, чтобы напомнить ей, кто она на самом деле, и какова ее кровь.
– Не просто так, – согласилась Морриган.
– Гляди не обделайся с испугу! – хохотнула блондинка, и Елизавета окончательно убедилась, что имеет дело с Фи.
– Иди и задай им жару! – потребовала Бадб. – Жизнь ходит под руку со смертью, но тем слаще жить!
– Это твой бой! – из-за спин сестер вышла еще одна женщина. Она была одета в черную броню, ее русые коротко остриженные волосы трепал ветер, а в руке она держала обнаженный меч. – Иди, женщина, и принеси мне пригоршню желудей[78]!
… и принеси мне пригоршню желудей! – донеслось до Елизаветы, словно бы дальнее эхо в горах достигло ее слуха, и время вернула себе свои права. Мгновение истины ушло в прошлое, и будущее открылось перед Елизаветой во всей своей неопределенности.
– Поднимай кавалерию, Эрик! – жестко повторила она. – Не спорь! Это приказ! Ирина! – обернулась она к своей подруге и телохранительнице, – помоги мне, пожалуйста, оторвать подол!
Собираясь на битву, Елизавета поддела под платье замшевые штаны и полный ножной доспех, как у рыцарей-мужчин. Выехать в таком виде на командный пункт армии, однако, не решилась. Но теперь, когда она шла в бой, условности перестали ее смущать…
Чисто вымытая и отогревшаяся, Елизавета позволила натянуть на себя ночную рубашку, толщиной и размерами напоминавшую скорее домашнее платье, – что и не плохо, на самом деле, по зимнему-то времени – и, вдев ноги в теплые туфли, присела к столу. Водные процедуры пробудили аппетит. Не волчий, пока еще – усталость по-прежнему давала о себе знать, – но все-таки и не пустячный.
"Немного жареной форели с травами, – решила Елизавета, – мне отнюдь не помешает. И пара ложек вюрцбургского бобового супа лишними не будут, как, впрочем, и кусок пирога с цыпленком и голубем. Ну и вино, разумеется. Кубок или два… И баиньки!"