"Будет тепло... " – улыбнулась мысленно Елизавета и с силой выдохнула сквозь плотно сжатые зубы ставший вдруг нестерпимо жарким воздух.
"Будет жарко!"
– Шевелите задницами, красавицы! – гаркнула она, и девушки прыснули с расстеленной на каменных плитах хазарской кошмы – подарка Яркая Мурсы. – Несите сталь и меха, я уезжаю, а на дворе ночь и зима!
И завертелось. Елизавета помогала служанкам, как могла, однако одеться самостоятельно во все эти слои железа, кожи и шерсти, шелка и мехов она не смогла бы ни при каких обстоятельствах.
"А может быть, ну его! – взмолилась она через пару минут, вертясь между рук своих служанок, беспомощная, словно спеленатое накрепко дитя. – Ах, пропади все пропадом!"
Но сквернословие не выход, и разум, в конце концов, возобладал над дурью сердца. Елизавета никуда не сбежала. Не выбежала в ночь, в чем была. Не ускакала прочь одна в холодной ночи. Она все еще удерживала в крепкой руке воли норовистого жеребца своего нетерпения. Сжимала зубы. Напрягала скрытые под шелковистой кожей и "соблазнительными формами" стальные канаты мышц. Считала удары сердца и глотала слезы, но оставалась на месте, позволяя девушкам "облачать" себя и "наряжать", натягивать, стягивать, подтягивать и шнуровать.
– Ваше величество! – Елизавета очнулась от грез, не сразу сообразив даже, где она, зачем, и о чем грезит. Но это длилось лишь мгновение. Удар сердца – не более, и она вполне осознала себя во времени, пространстве, и своих непростых обстоятельствах. Вернулась и память, если так можно выразиться, выплеснув Елизавете в лицо все то, чем оказался занят "на досуге" ее бедный разум.
"Ох, ты! – притворно ужаснулась Елизавета. – Кажется, я, и впрямь, в девках переходила! Пора и честь знать..."
– Великолепно! – кивнула она служанкам, поводя плечами под броней и мехами. – Теперь точно не замерзну!
"И зарезать меня умучаешься во всем этом железе!"
– Меч! – Елизавета подумала было о моргенштерне, но блажь эту тут же и отбросила, как ересь катарскую и глупость несусветную. Никаких "шариков с пупочками" на ночь глядя, но вот кончар – совсем другое дело.
Она пристегнула меч к поясу и, подойдя к стене, сняла с крюка длинный трехгранный клинок с короткой, как у ее собственного меча, рукоятью и простой стальной гардой. Похож на эсток, но полегче будет и сделан под одну руку, а не под две, хотя в кольчужных перчатках, можно перехватить клинок и второй рукой. Где-нибудь в футе от гарды или чуть дальше, но не слишком. И тогда, коли – не хочу. Не хуже пики или копья выйдет, но не такое тяжелое, как те, да и длинны – всего три локтя. Куда сподручней для "слабой женщины"!