А парень все смотрел на Елизавету своим странным "долгим" взглядом, от которого начинала чесаться переносица, и сдавливало – легко, но ощутимо – виски.
"Взяла бы и зарезала наглеца!"
Но в нынешние просвещенные времена резать смердов за дерзость было уже не принято.
"Либерализм, – подумала Елизавета в раздражении. – Что б их черти скрутили, этих либералов!"
– Держи! – Грета легко нагнулась с седла, в котором сидела по-мужски, подхватила с лотка яблоко и, разгибаясь, протянула его Елизавете. – На этот раз зеленое…
До леса добрались только в полдень. Пока лакомились яблоками в жженке, пока Беата – под дружный смех и воинственные клики – прыгала вместе с Людо и Томасом через костер, присоединившись к местным парням из деревень и фольварков, пока водили хоровод-плетенку и пели рождественские баллады на три голоса, ели жаренные на огне сосиски и пили состарившийся в глиняных чанах кирш[14], – в общем, пока суд да дело, солнце забралось высоко в зенит. Елизавета согрелась и заметно раскраснелась. Да что она! Румянец выступил даже на безупречных скулах Беаты, не говоря уже о "штатских" Грете и Тильде!
Сначала они ехали по дороге, потом свернули к берегу озера, где между лесом и скованной прозрачным льдом водой петляла хорошо заметная тропа, и, наконец, въехали в лес. "Загонщики" на разномастных лошадках уверенно вели "охотников" по узкой, не более трех метров в ширину, просеке, уходившей прямо на север, к подножию горы. Впрочем, лес продолжался и там. Густо заросшая соснами гора была невысокой, напоминая скорее широкий двухголовый холм, но сразу за ней начинались куда более высокие горы, вершины которых снег покрывал, по-видимому, не только зимой.
– Ату его! Ату! – кричали "загонщики", весело лаяли увязавшиеся за кавалькадой собаки, ржали и пофыркивали лошади, в полный голос переговаривались между собой верховые. Шум и гомон стоял такой, что ни о какой настоящей охоте, речь, разумеется, не шла. Но где-то в лесу прятались "вервольфы" – городские парни, взявшие на себя эту неблагодарную роль – гоняться по заснеженному лесу, прятаться, скрадывать и путать следы.
Ездили по заваленному снегом лесу – искали следы и шли по следу – не менее часа. Съехали с просеки под густые кроны, пошли осторожным шагом по пробитой оленями тропе. А время шло, и где-то наверху, над их головами, за плотной завесой взметнувшихся ввысь сосновых крон, ветер снова нагнал снежные облака. Солнце скрылось, и под пологом древнего леса сплотились ранние сумерки.
"Похоже на поздний вечер, но теперь едва ли больше двух, а скорее даже меньше…"