– Ладно, – Томас счел за лучшее не спорить, да и, в любом случае, что может случиться с Тилли, если она прочтет книжку для взрослых?
– А время-то позднее, – спохватилась Елизавета. – Нам далеко идти?
– Недалеко, но придется идти через двор.
– То есть на улицу выходить? – уточнил Людо.
– Да, это так, – развел руками Томас.
– У нас всего двадцать минут, – встревожилась Елизавета. – Пока доберемся до комнат, пока переоденемся…
– Не думаю, что это смертельно, – отмахнулся Людо. – Снег идет, но ветра во дворе не будет, а мороз…
– Да, пожалуй, – согласилась Елизавета. – Одеты мы на самом деле не так уж и легко, да еще вина выпили…
– И с собой возьмем! – предложила Тильда.
– Э… – хотел было остановить их Людо, предпочитавший никогда и ни при каких обстоятельствах не терять головы, но, посмотрев на девушек, решил, по-видимому, не пережимать.
– А во что бы налить? – Елизавете, как ни странно, идея понравилась.
– А зачем наливать? – удивился Томас. – Тут и бутылки есть.
– А что-нибудь сладкое есть?
– Лиза, у нас нет времени! – запротестовал Людо.
– И искать не надо! – улыбнулся Томас. – У деда должен быть прошлогодний айсвайн[21] с местных виноградников.
Он метнулся куда-то в глубину погреба и вскоре вернулся с двумя пыльными бутылками.
– Девочкам айсвайн, нам – старый кирш, – объяснил он, поднимая бутылки перед собой. – Киршвассер градусов тридцать, не больше, а айсвайн – вообще, как фруктовая вода, пять-шесть градусов!
– Тогда, пошли! – Людо забрал у Томаса бутылку с киршем и первым пошел к выходу.
Едва ли не бегом, они поднялись по винтовой лестнице, проследовали по длинному сводчатому коридору, мимо рыцарских доспехов и темных квадратов картин, спустились на пол-этажа, чтобы пройти по еще одной галерее, на этот раз обставленной ужасающего вида – во всяком случае, в полумгле, – бюстами и торсами, и оказались в маленькой прихожей, обшитой темными деревянными панелями, и скорее напоминавшей кордегардию[22], чем фойе.
– Это не главный выход, зато и свидетелей не будет, – объяснил Томас, отпирая тяжелым ключом дверь.
На улице, то есть, разумеется, ни о какой улице речь не шла, поскольку друзья находились в замке, и соответственно, вышли они не на улицу, а в замковый двор. Так вот, там, снаружи, ветер закручивал снежные вихри, и температура воздуха, наверняка, была градусов на десять ниже нуля.
– Mein Gott! – Елизавета выдохнула это "боже мой" вместе с клубами пара, а холод стоял такой, что из глаз хлынули слезы.
– Бежим! – крикнул Томас и бросился в снежную круговерть.
"Бежим!" – Елизавета подхватила юбки и побежала следом, радуясь, что хватило ума остаться в сапожках, а не поменять их на ни на что не годные, кроме как покрасоваться, туфли.