Призрачный силуэт растаял, и Елизавета увидела, что книга лежит теперь на пюпитре из черного дерева, а напротив него стоят три резных кресла.
"Все верно, – кивнула она мысленно. – Один читает, трое – слушают".
– Кто будет читать? – спросил Томас, подходя к пюпитру.
– А на каком языке написана книга? – Елизавета предполагала, что ни ей, ни Людо читать книгу вслух не придется. Оставались Тильда и Дамаль.
– Это не руны, – сказал Томас, открывая книгу. – И не латынь, хотя буквы…
– Это глаголица, – очки в очередной раз сползли на кончик носа, и глаза Тильды горели сейчас мрачноватым зеленым пламенем.
– Ты же говорила, что по-славянски не разумеешь? – не удержалась от колкости Елизавета.
– Я много чего говорила… Читать или не надо?
– Читай, конечно! – всплеснула руками Елизавета. – Читай, если можешь!
– Могу, – Тилли посмотрела на бутылку, все еще зажатую в руке, и, покачав головой, приложилась к горлышку.
– В горле пересохло от всех этих ужасов… – сказала она, сделав пару уверенных глотков, и протянула бутылку Елизавете. – Ну, слушайте, раз так…
Она поправила книгу, подняла на место очки, помолчала, нахмурившись…
– Тут вначале стихи… Не думаю, что смогу перевести в рифму… Ну, э… "Ее рука бела как снег, И речь нежна ее". Ну, тут дальше про золото волос, упругие… ну… В общем, про грудь, стан и прочую анатомию.
– Это баллада "Белая рука", приписываемая графине Корвин, – сказал с места Томас. – У нас в библиотеке есть латинский и старонемецкий переводы… Красиво написано, я вам потом…
– Ладно, – кивнула Тильда. – Тогда перехожу к тексту. Это похоже на хронику, но начинается на полуфразе.
"… убиен бысть в бою, и воеводой поставлен бысть Лоон из дома Фаенда. А в лютень видели лунное затмение. В березень же, в начале ночи бысть свет небесный с востока к западу. В том же году император снова напал на иберийцев.
ЛЂто 6761. СЂде княже Ловик сын Кароля сына Михала из Рагозы в Керич и царевна Джевана иде с ним…"
1
Последняя декада березьня выдалась в Кериче по-летнему теплой, солнечной и безветренной. Море было спокойно и отливало под солнцем темной синью.
– Ахшайна… – Слово сорвалось с губ и упало вниз, к подножию стены, где из мелководья торчали огромные камни – все, что осталось от старой крепости.
– Это тюркский язык? – голос герцога вырвал принцессу из мира грез, куда унесли ее усталость и тоска, но застать врасплох Деву Севера было сложно.
– Нет, – коротко ответила она, но все-таки объяснила, – это старо-персидский. Означает, темно-синий или попросту темный. Так скифы называли свое море.