Дел было много. И Людвиг, чуть солнце освещало долину, где высился Чермный кром – его зимняя резиденция – был уже на ногах. И не сиднем сидел в палатах, разбирая бумаги и выслушивая просителей и советников, а зачастую пускался в долгие и утомительные путешествия верхом. Объезжал ближние да дальние города и замки, проверял войска, говорил с купцами и ремесленниками, пил пиво и вино в придорожных трактирах. Впрочем, и отдыхал тоже. Ему отдых был необходим, пожалуй, поболе, чем кому другому. Рана – на удивление венецианского хирурга, так и оставшегося с Людо – зажила, а стоило перейти наконец к размеренной жизни: так и боли отпустили немного и взгляд прояснился.
Зима в горах выдалась холодная. Жаркое лето, холодная зима… чего оставалось ждать от будущего?
– Войны, – ответил Голос, но Людо в этом, собственно, и не сомневался. Камешек уже сброшен с горы, и лавина набирает ход.
"Война…"
– Весной император повернет армию на юг.
"Вероятно, – согласился Людо. – Но я думаю, что сам Хальдеберд до меня не снизойдет. – Он отпил из кубка, но во рту оставалась привычная горечь, и даже вино не помогало. – Пошлет Ворона".
– Скорее всего. Ворона или еще кого-нибудь из своих герцогов.
– Прикажи сварить мне глинтвейн, – сказал Людо вслух и отставил серебряный кубок в сторону. – Из кларета, – добавил он, по-прежнему, не оборачиваясь к слуге, тенью застывшему у дверей. – Только без калгана. Иди!
– И пришли ко мне Зигмунда, – но это уже в бесшумно закрывающуюся сворку двери.
– Ты когда-нибудь задумывался, каким видят тебя люди? – Голос умел задавать неприятные вопросы, но и Людо научился уже терпеть не только боль.
"Мне…" – он хотел сказать, что ему это не интересно, но вовремя остановился.
Скажи Людо так, покривил бы душой. Соврал. И кому? Голосу? Самому себе? Но ложь контрпродуктивна, не правда ли?
– Себе лгать нельзя, – согласился Голос. – А я – это ты.
"До какой степени?" – вот на этот вопрос Голос никогда не отвечал прямо, но и Людо не настаивал, спрашивая об этом крайне редко.
– Меня беспокоит эта твоя "горечь", – вместо ответа на заданный вопрос, посетовал Голос. – На отраву не похоже, но, может быть, ты все-таки посоветуешься с врачом?
"С кем из троих?" – усмехнулся Людо.
– Фра Анжелико – хирург…
"Остаются двое".
– Спроси обоих.
Что-то в этом, несомненно, было. Недаром же и Голос заговорил о "горечи".
"Желчь разлилась", – кисло усмехнулся Людо, вспомнив тему их разговора.
– Очень может быть…
Но тут в дверь деликатно постучали, и через мгновение в гостиной, где Людо коротал долгий зимний вечер, возник его верный Зигмунд.